Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера - Энтони Бивор

Не все немцы вели себя одинаково. Одна мать отвела маленького сына так далеко от города, как только могла, и, обессиленная, упала на обочине дороги. «Внезапно, – вспоминал ее сын годы спустя, – рядом с нами остановилась роскошная машина, и немецкий офицер, отдав честь, спросил, не хотим ли мы прокатиться. “Да, пожалуйста”, – пискнул я»[1385]. Он довез их до следующего города. Однако большинство немцев сочувствия не проявляли. «Двое солдат из дивизии Германа Геринга рассмеялись, увидев наш бедный маленький караван, и крикнули: “Ха-ха! А вы были так счастливы, когда пришли британцы”»[1386].

Никто не знал, как такое множество людей сможет прокормиться в этом бесконечном походе в поисках крыши над головой. Продовольственные талоны были бесполезны, во всех окрестных деревнях закончилась еда. Пути ни на запад, ни на юг не было – в Остербеке и Бетюве шли бои, поэтому более 35 тысяч человек шли на восток, в Велп. «Остальные побрели кто куда. Немцы забирают всех мужчин в возрасте от двадцати до шестидесяти лет, чтобы хоронить мертвых… Несколько смельчаков хотят вернуться в Арнем, посмотреть, все ли в порядке с их домом, но их хватают немцы и заставляют рыть могилы»[1387]. Немецкие пикеты останавливали колонны беженцев: они забирали всех трудоспособных мужчин для принудительных работ на оборонительных сооружениях по линии реки Эйссел. Там их контролировали сотрудники Организации Тодта[1388]. Работали, пока не падали от истощения или болезней. Потом их вышвыривали, без еды, без транспорта.

К четвергу в Велпе скопилось более 50 тысяч человек. Затем последовал приказ эвакуировать весь северный берег Недер-Рейна, в результате общее число беженцев увеличилось до 200 тысяч. Однако все деревни и города в глубине страны уже были переполнены, поскольку еще раньше немцы насильственно эвакуировали население побережья Северного моря.

Некоторые, игнорируя приказ, остались в Арнеме. Остался и Герхард Гисберс, букинист, хотя его лавку разорили, выбили все окна, а книги раскидали по улице. Правда, дом его отца в школе напротив казарм Виллема II остался почти невредимым. «Все было так, как они оставили его во второй половине дня 17 сентября, – написал он. – Мясо все еще на тарелках, ножи и вилки поперек. Добавилось только одно. Большая, давно мертвая черная кошка, вытянутая по всей длине стола». Смерть ли кошек или их уход был тому причиной, но в опустевший город хлынула древняя сила. «Крысы, куда ни глянь», – добавил он. Сограждане, тайком вернувшиеся в Арнем, обнаружили жуткую шутку немцев. Одиннадцать витринных манекенов висели на деревьях[1389]. Довольно скоро стало ясно, что, помимо наказания голландцев за помощь союзникам, истинная цель изгнания из собственных домов всех живущих к северу от Недер-Рейна состояла в том, чтобы грабить оставшуюся без присмотра территорию.

От воровства голландцы страдали и в первую неделю после воздушного вторжения, причем воровали и американцы, и британцы. «Есть замечательные люди, – писал Мартейн Луис Дейнум об американских десантниках в Неймегене. – Но очень жаль, что среди них столько сброда, они воруют все»[1390]. Грабили даже офицеры, полагая, что заслужили, рискуя жизнью ради голландцев. Одна группа из 508-го парашютно-десантного полка в Неймегене решила, что нужно выпить. Но они никак не могли вытащить затычку из бочонка, «поэтому лейтенант Лэм велел всем отойти и дважды выстрелил из своего кольта 45 калибра, все столпились вокруг с флягами, когда пиво хлынуло из дыр»[1391].

Других интересовали более долговечные и ценные вещи. «Некоторые солдаты слышали, будто Голландия – это страна алмазов, – писал один из офицеров в штабе бригадного генерала Маколиффа. – Они мечтали, что вернутся в Штаты с карманами, полными сияющих камней. “Базуки” подлечили много голландских сейфов»[1392]. Капрал из 101-й дивизии также рассказывал: «…кто-то из наших использовал ”базуки”, чтобы открыть банковские хранилища и “освободить” кучу голландских денег. Сам генерал Тейлор посетил наш батальон, чтобы сообщить, что с нашими союзниками так вести себя нельзя»[1393]. В конце войны союзники должны были совместно выплатить голландским властям 220 000 фунтов стерлингов (£ 9 млн по нынешнему курсу) за мародерство как раз в окрестностях Неймегена[1394].

Британские военные власти вывесили плакаты на английском языке – приказ войскам прекратить грабеж в пустых домах, ведь население уже достаточно настрадалось, но слишком многие солдаты не могли устоять перед легкой добычей войны[1395]. Рядовой из 3-го парашютно-десантного батальона на автомобильном Арнемском мосту позднее говорил об этом очень откровенно: «Это было против всех правил, но так поступали все. Парни нагребли уйму сокровищ. У меня было четыре ящика красивых столовых приборов, стоили, должно быть, фунтов сто или больше. Моя сестра собиралась замуж, и я подумал, что это будет замечательный свадебный подарок»[1396]. Даже не учитывая перспективу попасть в плен и оказаться в лагере для военнопленных, он понятия не имел, как отвезет все это домой. Слишком часто солдаты грабили, а потом выбрасывали добычу.

Во время сражения мародерствовали и мирные голландцы, утверждая, что если не они, то это заберут немцы. В Арнеме голландские домохозяйки украли все белье из отеля «Де Зон»[1397]. Но эти отдельные случаи показались незначительными, когда немцы начали вымещать свою ярость на местном населении за помощь британцам.

Рейхскомиссар Зейсс-Инкварт сделал заявление, что весь Арнем конфискован на основании указа рейхсмаршала Геринга от 14 августа 1943 года: «В связи с нападениями вражеских террористов на гражданское население на территории рейха фюрер принял следующее решение: в будущем государственная и частная собственность врага на оккупированных территориях должна беспощадно изыматься взамен имущества, а именно предметов интерьера, мебели, домашней утвари, белья, одежды и прочего, уничтоженного террористическими нападениями врага». В другом документе Геринга, адресованном оккупационным властям Нидерландов, оправдывалась жестокость немцев: «Отношение голландского населения к этому [бомбардировке Германии силами союзников] особенно поражает, ибо на любой другой оккупированной территории не известна подобная злобная радость по поводу террористических нападений на территорию рейха, которая демонстрируется столь явно»[1398].