Благородный Дом. Книга 1. На краю пропасти - Джеймс Клавелл

– Мне очень жаль, Стэнли.

Шея Роузмонта побагровела, но он сдержался.

– Ты не собираешься подчиняться один-четыре «а»?

– Сейчас нет.

Роузмонт встал и направился к двери.

– О’кей, Родж, но тебе всыплют по первое число. – Он вырвал задвижку, дернул на себя дверь и вышел.

Лэнган тоже встал с застывшим лицом.

– В чем причина, Роджер? – спросил он.

Кросс спокойно смотрел на него:

– Причина чего?

Эд Лэнган тоже начал закипать, но вдруг остановился, ужаснувшись своей догадке.

– Господи, Роджер, у тебя еще их нет? Все дело в этом?

– Да будет тебе, Эд, – как ни в чем не бывало проговорил Кросс, – уж кто-кто, а вы-то должны знать, как эффективно мы работаем.

– Это не ответ, Роджер. Они у тебя или нет?

Спокойные глаза фэбээровца не отрываясь смотрели на Кросса, но того это нисколько не смущало. Тогда Лэнган вышел и закрыл за собой дверь. Кросс тут же нажал на потайную кнопку. Задвижка встала на место. Другой потайной выключатель остановил магнитофон. Кросс поднял трубку и набрал номер.

– Брайан? От Данросса что-нибудь было?

– Нет, сэр.

– Встречайте меня внизу, немедленно. С Армстронгом.

– Есть, сэр.

Кросс положил трубку. Он вынул ордер на задержание, быстро вписал туда имя Иэна Струана Данросса и подмахнул два экземпляра. Первый оставил, а другой запер в ящик стола. Пробежался глазами по кабинету. Удовлетворенный, аккуратно пристроил в щель между корпусом стола и ящиком кусочек бумаги таким образом, чтобы узнать, не открывал ли кто ящик в его отсутствие. Он вышел из кабинета, и сверхнадежные замки закрылись за ним.

17:45

Данросс сидел в конференц-зале «Струанз» вместе с остальными членами совета директоров «Нельсон трейдинг» и смотрел на Ричарда Квана.

– Нет, Ричард. Извини, но до закрытия завтрашних торгов я ждать не могу.

– Для вас это ничего не решает, тайбань. А для меня – все. – Ричард Кван весь взмок. Остальные – Филлип Чэнь, Ландо Мата и Зеппелин Дун – наблюдали за ним.

– Я не согласен, Ричард, – резко возразил Ландо Мата. – Мадонна, ты, похоже, не отдаешь себе отчета в том, насколько серьезна эта ситуация с массовым оттоком вкладчиков!

– Да-да, – поддержал его Зеппелин Дун, лицо которого аж подергивалось от сдерживаемой ярости.

Данросс вздохнул. Если бы не он, все бы уже бесновались и кричали друг на друга, не скупясь на грязные ругательства. Так бывает на любых официальных переговорах между китайцами, не говоря уже о таких серьезных, как эти. Но правила Благородного Дома требовали, чтобы все заседания совета директоров проводились на английском, а разговор по-английски исключал китайские ругательства. Из-за этого китайцы чувствовали себя не в своей тарелке. В том-то, конечно, и заключался весь смысл правила.

– Этот вопрос нужно решить сейчас, Ричард.

– Согласен. – У Ландо Маты, красивого пятидесятилетнего португальца с резкими чертами лица, кровь матери-китаянки ярко проявлялась в темных глазах, шевелюре и золотистой коже. Длинными тонкими пальцами он беспрестанно барабанил по столу. Он понимал, что Ричард Кван никогда не осмелится раскрыть, что банк контролирует он, Ландо Мата, Прижимистый Дун и Контрабандист Mo. «Банк – это одно наше предприятие, – со злостью думал он, – но наше золото в слитках – совсем другое дело». – Мы не можем допустить, чтобы наше золото или наличность оказались под угрозой!

– Ни за что, – нервно бросил Зеппелин Дун. – Отец велел мне ясно дать это понять. Он хочет свое золото!

– Madre de Dios,[137] у тебя в хранилищах почти пятьдесят тонн нашего золота.

– На самом деле больше пятидесяти, – уточнил Зеппелин Дун. На лбу у него выступили капельки пота. – Мой старик дал мне все цифры: всего миллион семьсот девяносто две тысячи шестьсот шестьдесят восемь унций, а слитков по пять таэлей – двести девяносто восемь тысяч семьсот семьдесят восемь. – Воздух в просторном зале был теплый и влажный, и окна открыли. Сорокалетний мужчина с маленькими узкими глазками, Зеппелин Дун, старший сын Прижимистого Дуна, был хорошо одет, плотно сложен и по-английски говорил как представители высшего класса. Прозвали его так из-за кинофильма, который Прижимистому случилось посмотреть в день его рождения. – Верно, Ричард?

Ричард Кван подвинул лежавший перед ним листок с повесткой дня, на котором было отмечено количество золота и текущий баланс «Нельсон трейдинг». Если сегодня вечером придется расстаться с этим золотом в слитках и наличностью, это будет тяжелый удар по ликвидности банка, а когда новость просочится – а она, конечно, просочится, – пошатнется вся его структура.

– Что ты собираешься делать, болван, кость собачья? – орала на него жена перед его отъездом из офиса.

– Тянуть, тянуть и надеяться, что…

– Нет! Скажись больным! Если ты болен, ты не можешь отдать им наши деньги. Ты не можешь ехать на собрание! Быстро отправляйся домой, и мы сделаем вид…

– Не могу, Тайбань звонил мне лично. И эта собачья кость Мата тоже звонил! Я не смею не пойти! О-хо-хо!

– Тогда выясни, кто все это затеял, и откупись! Где твоя голова? Кого ты задел? Должно быть, кого-то из этих грязных гуйлао. Найди этого человека и откупись, иначе мы потеряем банк, членство в Скаковом клубе, потеряем лошадей, потеряем «роллс-ройс» и свою репутацию навсегда! Айийя! Если банк обанкротится, ты никогда не будешь сэром Ричардом Кваном, хотя мне самой наплевать, буду я леди Кван или нет, о нет! Сделай что-нибудь! Найди…

По спине катился пот, но Ричард Кван сохранял самообладание и пытался найти выход из лабиринта.

– Золото в сохранности. Сохранней и быть не может. Все в порядке и с вашей наличностью. Мы были банкирами «Нельсон трейдинг» с самого начала, и никогда не возникало даже намека на неприятности. Мы шли на большой риск вместе с вами вначале…

– Ну, будет тебе, Ричард, – сказал Мата, не выказывая неприязни. – Золотом не рискуют. Тем более нашим золотом.

Золото принадлежало компании «Грейт гуд лак» из Макао, которая владела также почти тридцатилетней монополией на игорный бизнес. На сегодняшний день активы компании превышали два миллиарда американских долларов. Тридцать процентов принадлежали лично Прижимистому Дуну, сорок процентов – лично Ландо Мате, а еще тридцать процентов – наследникам Контрабандиста Mo, умершего в прошлом году.

«И между нами, – думал Мата, – нам принадлежат пятьдесят процентов „Хо-Пак“, который ты, глупый кусок собачьего дерьма, каким-то образом ухитрился подвергнуть опасности».

– Мне очень жаль, Ричард, но я голосую за то, чтобы «Нельсон трейдинг» сменила банк. Во всяком случае, на время. Прижимистый Дун на самом деле очень расстроен… И у меня еще доверенность семьи Цзинь.