Сумерки империи - Саймон Грин

– Извини, Рас, Я сам не употребляю. Тебе надо было пронести бутылку на катер.

– Я пронес. Они ее нашли. – Корби недовольно скривился. На лице у него, несмотря на холод, выступили капли пота. – Я этот мир ненавижу, Свен. Я не желаю быть здесь. А он не желает, чтобы мы были здесь. Я хочу сказать, что мне делать в Адской группе? Никогда не собирался стать колонистом. С шестнадцати лет я на флоте, больше двух лет на одной планете не проводил. И мне это нравилось. Меня сюда занесло только потому, что я решил – лучше здесь, чем всю жизнь гнить в военной тюрьме. Идиот. По сравнению со здешними местами любая тюрьма – курорт.

– Рас, смотри на все проще.

– Тебе, может, легко так говорить. Вспомни этот лес, Свен. И ту дрянь, которая лезла из земли. Я уже не знаю, сколько миров повидал, случались там всякие необычные штуки, но их хоть можно было понять. А этот мир – сумасшедший. Кошмарный сон, и не кончается. А завтра мы идем в город, где все дома такие, как этот. Сомневаюсь, что я это выдержу. Не смогу.

Он снова вытер ладонью рот и чуть ли не умоляюще посмотрел на Линдхольма:

– Свен, что мне делать? Я не могу жить в таком мире, но и убраться отсюда не могу. Мы попали в ловушку. Я не могу идти завтра в город и не могу остаться здесь один. Что же делать?

– Рас, не надо психовать раньше времени. Я же с тобой, – резко прервал его монолог Линдхольм, когда голос у Корби поднялся уже почти до истерики. – Не забывай, что не только ты вляпался. Мы все в одной лодке. И справимся с чем угодно, пока играем командой. Ты говоришь о тех мирах, где мы бывали. Так они поначалу выглядели не лучше этого. Это просто еще один мир, Рас, только и всего. Просто еще один мир.

Корби глубоко вздохнул, долго, с хрипом выдыхал. Потом благодарно посмотрел на Линдхольма и неуверенно улыбнулся:

– Свен, как тебе это удается? Как ты можешь все время оставаться спокойным? Научился на аренах?

– Можно сказать и так. – Линдхольм задумчиво уставился в темноту через открытый дверной проем. – На аренах можно многому научиться. Пока жив. Учишься не заводить друзей, потому что завтра их, может быть, придется убивать. Учишься ни во что не верить, только в сегодняшний день. А в конце концов учишься плевать на все. На убийство, на народ, на напряжение, да и на собственную жизнь. Когда плюешь на все, можно пойти на любой риск, играть на любых условиях. Потому что уже ничто не имеет значения. Совсем ничто.

Линдхольм перевел взгляд на Корби:

– Одно плохо, Рас, – когда уходишь с арены, всю науку уносишь с собой. Я теперь почти ничего не чувствую. Не смеюсь, не плачу, не боюсь и ни от чего не получаю удовольствия. Арены у меня все отняли. Сохранилось только ощущение, как много я потерял. И почти ничто не интересно, потому что не имеет никакого значения.

– А как насчет меня? – медленно произнес Корби. – Я имею значение?

– Не знаю, – ответил Линдхольм. – Я помню, как мы несколько лет вместе служили в космодесанте, но это как воспоминание о давнем сне. Иногда этот сон больше других похож на жизнь. А все остальное время я просто делаю какие-то движения. Рас, ты на меня не надейся. Для этого меня осталось слишком мало.

Экстрасенс застонала во сне, космодесантники посмотрели на нее. Де Шанс беспокойно ворочалась.

– Кошмары, – отметил Корби. – Что неудивительно.

Первая неконтактная мина взорвалась, словно удар грома, затем сразу же последовали еще два взрыва. Темноту на доли секунды прорезали яркие вспышки. Космодесантники вскочили с дисраптерами в руках. В ужасе проснулась де Шанс.

Что за черт? – спросил Корби.

– Снаружи кто-то есть, – ответил Линдхольм. – Должно быть, слишком близко подошел к минам. Рас, выключи фонарь.

Корби моментально нагнулся и погасил свет. Темнота вошла в монолит, будто вернулась домой. Корби сжимал рукоятку дисраптера и мучительно ждал, пока глаза привыкнут к мраку.

– Кто бы там ни был снаружи, он не один, – негромко проговорил Корби. – Все мины только от одной твари не взорвались бы.

– Я что-то чувствую… – зябко поеживаясь, сказала де Шанс. – Но не могу распознать. Поступает очень много сигналов, невозможно сосчитать. Они ходят кругами… Со всех сторон. Мы окружены.

Взорвалась еще одна мина, ярко полыхнув в темноте. За короткое мгновение Корби успел увидеть какие-то тени неопределенной формы, снующие вокруг монолита, вне периметра, потом их снова скрыла ночь. Послышались громкие и настойчивые ритмичные удары, словно билось гигантское сердце: кто-то с чудовищным терпением и настойчивостью пытался проломить энергетический экран. Корби облизнул пересохшие губы и напряженно вгляделся во мрак.

– Успокойтесь, Корби, – заметила де Шанс. – Экран их удержит.

«Что за паскудство, – подумал Корби. – Неужели даже в темноте все видят, что я превратился в комок нервов?»

– Экстрасенс права, – хладнокровно подтвердил Линдхольм. – Щит выдерживает удар импульсной пушки и взрыв атомной бомбы. Голой силой его не возьмешь.

Как будто в ответ на его слова грохот резко оборвался. Ночь снова наполнилась тишиной, таящей непонятную угрозу. Де Шанс неожиданно вздрогнула:

– Они перестали двигаться. Просто… стоят и чего-то ждут… Сейчас… появилось еще что-то, еще что-то рядом…

Земля под ногами вдруг зашевелилась, оглушительно треснул раздираемый камень, и в полу образовался проем. Щели все больше и больше расползались, а де Шанс и космодесантники напрягали все силы, чтобы не потерять равновесие.

– Они роют туннель снизу! – закричала экстрасенс. – Они подбираются к нам!

– Кто-нибудь, найдите фонарь! – проревел Линдхольм.

– Попробуем по-другому, – сказал Корби. Он опустился на колени, словно оседлал гарцующий пол, и сунул ствол в ближний разлом. Потом нажал на спусковой крючок: в землю ушла вспышка энергетического импульса. Глубоко внизу раздался истошный вопль, и все затихло. Линдхольм и де Шанс разрядили в щели свои дисраптеры, пол еще раз вздрогнул и замер. Долго висели тишина и мрак, наконец экстрасенс передернула плечами.

– Они уходят, – спокойно объявила де Шанс. – Они все уходят.

Линдхольм нашел и снова включил фонарь. Светло-золотой луч после наполненной страхом темноты действовал успокаивающе. На полу образовалось крошево из трещин и обломков камня. Стены и потолок выглядели не намного лучше.

Корби и Линдхольм обменялись взглядами, и оба ухмыльнулись.

– Хорошо стреляешь, Рас.

– Ага, неплохо, – согласился Корби. – Сам знаешь – мастерство не пропьешь.

Капитан Хантер со своим отрядом достиг предместий чужого города задолго до полудня. Серебряное солнце высоко стояло в желто-зеленом небе, и отраженный городскими башнями свет казался почти нестерпимым. По небу тянулись перистые облака, напоминая рукопись на непонятном языке, а воздух оставался пронизывающе холодным. Хантер поежился, растирая бицепсы, – и не только от мороза. Он уже довольно долго смотрел на город, но никак не мог свыкнуться с тем, что видел. Скопление зданий представляло собой какую-то грандиозную загадку, и если бы капитан знал ответ, в нем все равно не было бы смысла.