Тайны Энраилл - Ольга Савченя

Наблюдая за верхним ковшом, который стал медленно крениться, я крепко зажала уши. Глянула на Кейела — он тоже закрыл уши и, навалившись животом на парапет, чуть перевесился. Его глаза сияли любопытством и восторгом. Затаив дыхание, Вольный ждал, когда несколько колес почти синхронно рухнут и опрокинут десятки литров воды на широкий карниз, выступающий далеко внизу над пропастью.

Должно быть, этих колес тут спрятано гораздо больше. И скорее всего, раньше фадрагосцы использовали магию, чтобы заглушать звук, преумноженный и искаженный бесчисленным количеством подземных углублений и коридоров. Теперь же его воспринимали за того самого монстра, отражающего скверну…

Поплутав по безлюдному городу еще немного, мы отыскали место, где можно было с трудом дотянуться до воды и наполнить бурдюки, что и сделали. Затем вернулись к ребятам и отправились за новой порцией. Феррари все это время следовала за нами, но при возможности не упускала случая сунуть нос в очередной дом.

* * *

Кейел.

На месте Энраилл я поступил бы так же: создал легенду о проклятии, выдумал монстра и поддержал идею о его рокоте.

Этот город нужно прятать и от разбойников, и от правителей…

Два дня назад мы оставили его, но мысли все еще возвращались к нему. Сколько статуй соггоров было напитано силой Олруона? Всего на двух площадях мы видели десятки, и они буквально сияли. Если сейчас камни, напитанные таким количеством силы духов-защитников, попадут в руки правителей, они уничтожат драконов. Им хватит для этого и тех статуй, что находились на первой площади.

И любовь шан’ниэрдов к величию впечатляет. Создать такую красоту в безжизненных скалах…

Локтя коснулись — мысли рассеялись. Я повернул голову к Ане. Девочка хмурилась, глядя в сторону и немного наверх. Что там? Каменная осыпь вела к уступу, поросшему кустарниками и туями. Еще вчера на закате медленно менялось окружение: отступала засуха, шум за поворотом ущелья затихал, и теперь мы поднимались по крутым склонам, покрытым камнями и островками зелени, слушая только периодический грохот — шипение едва ли доносилось сюда.

Я присмотрелся внимательнее к тому, что насторожило Аню, и заметил блеск.

И Солнце шаг не сделало, как мы тварь убили. Часто попадаются. Везет, что мелкие, пусть и изворотливые.

Я окинул другие склоны взглядом, считая те необычайно высокие раутхуты, которые были на открытом пространстве. Сбился со счету… Вдали, на неровном горизонте, и вовсе друг на друга накладываются. Не удивительно, что мы наткнулись на очередное чудовище так быстро.

Ромиар отстал с Елрех и Ивеллин, поэтому засунув пальцы в рот, я громко свистнул. Дождался, когда Вольный поднимет голову и махнул на уступ. Он без промедления сбросил с плеча сумку и полез вверх.

Провожая его взглядом, я потянулся к мечу, но передумал. Сначала надо забраться. Вздохнув тяжело, сделал первый шаг по неустойчивой поверхности. Почувствовав спиной гневный взгляд, остановился. Усмехнулся.

Лучше ее задобрить, иначе опять обидится…

Вернулся к хмурой девочке и, поцеловав ее в щеку, проговорил на ухо:

— Я здоров.

Поежившись, она отступила. Насупилась.

Упрямая. Как же с ней бывает трудно. И как же меня влечет к ней. К ее ласке. Даже умирая в этот раз, я ни о чем не мог думать — только сожалел, что Аня все видела. Однако она же и сделала все возможное, чтобы сегодня я снова без боли и усталости поднял меч. Ее сила растворилась во мне без следа, но после нее будто я сам стал сильнее.

Я тоже отступил от Ани, с наслаждением разглядывая черты ее лица: плавный изгиб бровей, чуть курносый нос, темные глаза, аккуратные губы и подбородок. Седые волосы никого не красят, но я научился любоваться даже ими.

Когда очередная тварь умрет, Аня, как бы ни обижалась, наградит меня поцелуем. Разве моему сердцу нужно что-то еще? При виде этой девушки, оно каждый раз источает ни с чем несравнимое тепло.

Она, наконец-то, улыбнулась и склонила голову к плечу. Глядя на меня, опустила сумку и потянулась к кинжалу. Одними губами, либо полушепотом попросила: «Будь осторожен». Наблюдая за движениями ее губ, я почти не дышал, а мои губы пересохли. Я облизал их, сглотнул. Душевно ликуя, улыбнулся ей в ответ и поспешил к раутхутам.

Потом вернусь и обниму. Крепко обниму. Так, чтобы ощутить ее всем телом, чтобы перенять себе хотя бы чуть-чуть ее тепла.

Ромиар, удерживая дротик, ловко поднимался к зарослям с другой стороны. Я позавидовал ему. Камни шатались под ногами, песок скатывался, и мне приходилось тянуться свободной рукой к земле, выглядывать крепкие, но скудные на листву ветки. Я передвигался медленней. Помня об Ане, следующей за нами, внимательно присматривался к кустам. Я потерял право надеется лишь на духов. Потерял право рисковать собой.

Я подтянулся и забрался на уступ. Прыткий шан’ниэрд уже был тут и разглядывал небольшой холм, где раутхутов скопилось больше.

Сердце замерло. Я сглотнул и вытащил меч.

Добрались.

В саму пещеру не заходили — Ромиар обратился к духам и исследовал ее воздухом.

— Там никого, — сказал он, устало усаживаясь на землю. Взъерошил волосы и, запрокинув голову, закрыл глаза, договаривая: — Но проход узкий. Один пролезет, а двое точно застрянут. Кристаллы растут плотно, и только в центре…

Грохот заглушил слова.

В пещеру рвалась эльфийка. И даже Аня…

— Я не застряну и не порежусь, — приподняла она плечи, уговаривая меня, — а ты просто подожди…

— Аня, я пойду, — твердо повторил я, стараясь удерживать себя в руках.

Она просто волнуется, что я пострадаю. Главное, не повышать на нее голоса. Она этого не понимает, и ее это сильно обижает.

Я взял ее за плечи и притянул к себе, обнял так, как хотел. Крепко, тесно. Прижался щекой к ее виску, к грязным волосам. Вдохнул глубоко. От терпкой хвои не осталось и воспоминания — сладковатый пот и спертость. И все равно не противно.

Она не вырывалась из объятий, прижималась ко мне в ответ так, словно в самом деле любит. Наверное, я никогда не узнаю этого наверняка. И если узнаю… Закрыл глаза. В моей реальности она любит меня, и я ей дорог. Пусть так и будет.

— Если что, сразу зови на помощь, — требовательно проговорила она, уткнувшись носом в мою шею и сжимая в кулаках тонкую рубашку. Я улыбнулся — если порвет, тогда мне точно нечего будет надеть. Она продолжила требовать: — Не геройствуй. Я призову силу. Пообещай, что позовешь.

Я выдохнул:

— Обещаю.

Проход в самом деле был тесным, и острые грани кристаллов опасно давили со всех сторон. Несколько метров я продвигался по пещере, залитой дневным светом, боком. Отражение путало и мешало ориентироваться, но совсем скоро я выбрался на свободный от раутхутов участок. По краям были небрежно разбросаны каменные амулеты, которые и уберегли его.