Господин мертвец. Том 1 - Константин Соловьев

– Откройте глаза, мой дорогой мертвый Корф. Если бы не мертвецы, все закончилось бы еще год назад, в восемнадцатом. Только благодаря вашему мертвому воинству нам удается хоть как-то сопротивляться этим нечесаным лягушатникам и чванливым томми! Мертвецы спасают Германию, ха-ха-ха! Они не болеют тифом и холерой. Они не гибнут от ран. Им плевать на еду и лекарства. Им не нужен отдых. Мертвецы – это лучшее изобретение войны, Корф, идеальное оружие. И если мы пока не отбили Фландрию, то только потому, что этого оружия у нас меньше, чем могло бы быть. Понимаете?

Какая-то мысль, спрятанная в косноязычных словах пьяного люфтмейстера, проникла вместе с ними в мозг Дирка и там разлетелась подобно ручной гранате. Ее осколки выбили серебристые искры из внутренних сводов черепа. Дирк сам еще не понял этой мысли, слишком тяжело оказалось собрать ее воедино из звенящих осколков, но мгновенно ощутил то, что было в ней заключено. Понял то чувство, которое вложил в нее сам Хаас.

– Нет, – пробормотал он, ощущая, как неохотно повинуется язык. Точно сам выхлебал пол-литра дрянного портвейна. – Очередные глупости.

Хаас ухмыльнулся, обнажив крепкие зубы. Верхние были красивые и крепкие, нижние – налезали друг на друга, губы от выпитого вина почернели изнутри. Тело Хааса дергалось, как у припадочного. Он моргал, ухмылялся, подмигивал, щелкал пальцами, приглаживал дрожащими руками волосы, подскакивал, тер лоб, морщился.

– Да, дорогой мой покойник. Ваш брат нынче идет в хорошую цену. Империи нужны мертвецы. Много мертвецов! Может быть, миллионы мертвецов! Самый ходовой товар нынче. Чем больше, тем лучше. Грузите мертвецов вагонами! На конвейер их!.. Один мой проверенный источник из… ну, обойдемся без чинов… утверждает, что не позднее мая кайзер подпишет приказ о том, чтоб всех казненных или погибших в тюрьмах преступников в обязательном порядке передавали Ордену тоттмейстеров. Никаких прошений, никакого изъявления согласия. Вот она, дорога героев. Добро пожаловать! Новые части славного Чумного Легиона. – Хаас, паясничая, отсалютовал флягой. – Новые защитники Отечества! Слава новым героям!

На крик в блиндаж заглянул Карл-Йохан, протиравший снаружи линзы стереотрубы. Увидев Хааса, он нахмурился и вышел. Как и Дирк, он видал магильера во многих состояниях, и ни одним из них его уже нельзя было удивить.

– У вас истерика, – сказал Дирк холодно.

Люфтмейстер рассмеялся ядовитым и резким смехом безумца. Даже слезы на глазах выступили.

– Это потому, что я, в отличие от вас, еще жив! И мне страшно жить там, где мертвым я буду полезнее живого. А моя родина, которую я поклялся защищать, с нетерпением ждет, когда же я, наконец, сдохну. Что вы так смотрите? Будьте уверены, рано или поздно всех фронтовиков будут ставить в Чумной Легион, вне зависимости от желания. Не время отдыхать в могилах! Время служить Отечеству! Никто не имеет права зарывать ценное имущество в землю! А ну-ка выкопать всех да построить по росту!

Люфтмейстер выглядел так, словно его вот-вот хватит удар. Нездоровый румянец сменился багровыми пятнами, плывущими под туго натянувшейся кожей, глаза выкатились из орбит, с воротника мундира слетела пуговица.

– Вам не надоело?

– А вам не страшно, Корф?.. Ну конечно. Вы же не умеете бояться. Везет вам, детям Лазаря… Да и к черту. Вы невыносимо серьезны. Наверно, и при жизни были таким же… Не хочу сидеть в вашей крысиной норе. Пройдусь. М-моцион, как говорят наши друзья французы…

Сплюнув черной слюной на земляной пол, который еще не успели накрыть досками, Хаас покачнулся и стал взбираться по лестнице. Его ощутимо шатало, словно он двигался по трапу корабля при сильном морском волнении.

– Приказ, – напомнил ему Дирк, разглядывая угловатую тощую спину. – Вы так и не передали. Что хотел от меня мейстер?

– А, Бергер… Что-то странное. Просил сходить на охоту и подстрелить ему пару птичек. Сказал, вы знаете, о чем речь.

– Знаю.

– Наверно, устал от консервов… Дерьмо консервы. Я бы тоже съел птицу… Да где сейчас достать птицу, когда отсюда даже блохи сбежали… Эх… Черт с вами, пойду я.

Хаас неуклюже выбрался на поверхность и неуверенным шагом направился от блиндажа. Дирк хотел было окликнуть кого-нибудь из «висельников» и выделить люфтмейстеру провожатого, который довел бы его до отделения связи или штаба.

Передовая – довольно опасное место, даже в те редкие моменты, когда над головой не свистят пули. Одинокий гуляка, едва передвигающий ноги, может разжиться приключениями, которые придутся ему не по душе. В конце концов, какая-нибудь шальная мина или граната, пущенная французами из самодельной окопной катапульты… Окажись на месте Хааса кто-нибудь другой, Дирк бы так и поступил. Но Хаасу всегда безмерно везло в таких делах. Даже пребывая в полубессознательном состоянии, его тело находило дорогу домой с такой легкостью, словно его самого чутко вел за ниточки тоттмейстер.

Дирк помнил, как в октябре или ноябре месяце прошлого, восемнадцатого года колонна неуклюжих «Мариенвагенов» «Веселых Мертвецов» на марше привлекла к себе внимание французских аэропланов. Сразу три «Ньюпора», похожие на пузатых, но удивительно вертких и наглых чаек, яростно обрушились на них, бесшумно вспарывая низко нависший саван облаков и сверкая острыми пулеметными вспышками.

Тоттмейстер Бергер отдал приказ укрыться в подлеске, и броневики, ставшие вдруг мучительно медлительными, натужно поползли под прикрытие деревьев. Машине отделения связи повезло меньше всего. Длинная очередь вспенила землю вокруг нее и вдруг с пронзительным душераздирающим визгом сорвала капот, легко и неровно, как жестяную крышку с банки консервов, обнажив чадящие осколки двигателя, какие-то патрубки, шланги и сорванные крепления.

Броневик, чудом не перевернувшись, врезался дымящимся носом в придорожный валун и замер, окутавшись густым маслянистым дымом. Водитель попытался выскочить, чтобы добежать до остальных машин, успевших укрыться в подлеске, но не пробежал и десяти шагов. Удар невидимой плети с небес стеганул его поперек спины, заставив рухнуть лицом в осеннюю земляную кашу. «Ньюпоры» не собирались уходить, они барражировали над рощей, выискивая добычу, винты хищно стрекотали, напоминая голодный птичий клекот.

И тут из «Мариенвагена» вывалился Хаас. Он не вышел, а именно вывалился, как куль муки. Обвел окружающий мир невидящим взглядом и, шатаясь, поднялся на ноги. Отделение Клейна в спешке устанавливало на пулеметы зенитные прицелы, но Хаас не собирался ждать в дымящейся машине. Он побрел к остальным «висельникам», не обращая внимания на предупреждающие окрики. «Пулей зацепило», – предположил кто-то из мертвецов.

Такое иногда случается. Человек, насквозь пробитый пулей, обретает немыслимое упрямство и тащит свое тело в мнимую безопасность, не обращая внимания на остающийся за ним шлейф крови. Но лейтенант-люфтмейстер оказался совершенно цел, если не считать того, что он был мертвецки пьян. Еще с утра он выпил полный штоф картофельной водки и, скорее всего, беззаботно отключился в боевом отделении броневика. Треск пулеметов разбудил его, а удар вышвырнул из узкой походной койки, окончательно спутав остатки мыслей.