Книги онлайн и без регистрации » Романы » Анжелика. Маркиза Ангелов - Анн Голон

Анжелика. Маркиза Ангелов - Анн Голон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 127 128 129 130 131 132 133 134 135 ... 178
Перейти на страницу:

— Никогда мне не получить такую зеленую краску, как листва и трава. Правда, если смешать каламин с персидским кобальтом, то можно добиться похожего цвета, но все равно тон получится слишком густой, в нем не будет той сияющей, изумрудной прозрачности освещенной солнцем листвы над рекой…

Голос Гонтрана звучал громко и хрипло, не так, как раньше, но угрюмые нотки остались прежними — они всегда появлялись, когда он говорил о своих красках или картинах.

Сколько раз он шептал, с ожесточением глядя в глаза сестры: «Никогда мне не получить такую зеленую краску, как листва и трава».

Острая боль под ложечкой заставила Анжелику вздрогнуть. И она сразу же вспомнила, что с ней произошло что-то ужасное.

«Боже мой, — подумала она, — мой ребеночек умер».

Да, он наверняка умер. Он не мог остаться живым после такого кошмара. Он умер, когда она выпрыгнула из окна в темную пропасть. Он умер, когда она мчалась по галереям Лувра… От этого безумного бега у нее до сих пор дрожали руки и ноги, от предельного напряжения кололо сердце.

Собравшись с силами, она с трудом приподняла руку и положила ее себе на живот. Под ладонью что-то тихонько закопошилось.

«О, он шевелится, он жив! Какой же ты мужественный, мой дружок!» — с нежностью и гордостью подумала она.

Ребенок ворочался в ее животе, как лягушонок. Она нащупала пальцами его круглую головку. Мало-помалу сознание ее прояснилось, и она поняла, что лежит на широкой кровати с витыми столбиками и зеленым саржевым пологом, сквозь который просачивался голубовато-зеленый свет, и вот он-то и перенес Анжелику на берег реки в Монтелу.

Но это не дом Ортанс на улице Ада. Где же она? Она не могла ясно восстановить в памяти все, что с ней произошло, просто было ощущение, что нечто темное, мрачное давило ее, смутное воспоминание о какой-то чудовищной трагедии с черным ядом, мелькавшими, как молнии, шпагами, страхом и липкой грязью.

Но вот снова послышался голос Гонтрана:

— Никогда, никогда мне не найти краску цвета речной воды под листвой.

На этот раз Анжелика чуть не вскрикнула. Она сошла с ума, это ясно! Или это страшный бред?

Она приподнялась, раздвинула полог над кроватью. Зрелище, представшее ее глазам, окончательно убедило несчастную в том, что она лишилась разума.

Прямо перед ней на небольшом помосте лежала белокурая, розовая полуобнаженная богиня, держа в руке соломенную корзинку, из которой на бархатные подушки свисали роскошные грозди золотистого винограда. Маленький купидон, совершенно голенький, пухленький, в венке из цветов, косо надетом на светлые кудри, с увлечением щипал виноград. Купидон несколько раз чихнул, и богиня, тревожно взглянув на него, сказала несколько слов на каком-то непонятном языке, видимо языке Олимпа.

Тут же послышались чьи-то шаги, и бородатый рыжий великан, одетый в вполне современный костюм художника, подошел к купидону, взял его на руки и завернул в шерстяной плащ.

И тут Анжелика увидела мольберт художника Ван Осселя, около которого стоял молодой человек в кожаном переднике, по-видимому, подмастерье, держа в руках две палитры с яркими пятнами красок всех цветов.

Подмастерье, слегка склонив голову набок, рассматривал незаконченную картину своего мэтра. Тусклый дневной свет падал на его лицо. Он был среднего роста, внешне ничем не примечателен, в грубой холщовой рубахе с распахнутым воротом, обнажавшим загорелую шею, с небрежно подстриженными темно-русыми волосами до плеч и густой челкой, свисавшей на темные глаза. Но Анжелика узнала бы среди тысячи эти чуть надутые губы, этот дерзко вздернутый нос, этот спокойный тяжеловатый под; бородок, напоминавший ей отца, барона Армана.

— Гонтран! — окликнула брата Анжелика.

— Дама проснулась! — воскликнула богиня.

И тотчас же все, кто находился в комнате, в том числе пять или шесть детей, подбежали к кровати.

Подмастерье был ошеломлен. Он с изумлением смотрел на улыбавшуюся ему Анжелику. Вдруг он густо покраснел, сжал своими выпачканными краской руками ее руку и прошептал:

— Сестренка!

Пышнотелая богиня, которая оказалась женой художника Ван Осселя, крикнула дочери, чтобы та принесла из кухни горячего молока с желтком и сахаром, которое она приготовила.

— Я рад, — говорил голландец, — я рад, что дама, которой я помог, оказалась не просто дамой, попавшей в беду, но еще и сестрой моего товарища.

— Но как я очутилась здесь? — спросила Анжелика.

Ван Оссель степенно рассказал, как накануне вечером их разбудил стук в дверь. При свете свечи он увидел итальянских комедиантов в блестящих атласных костюмах, на руках у которых лежала без сознания окровавленная полумертвая женщина. На своем темпераментном итальянском языке актеры стали умолять помочь несчастной. И им спокойно ответили по-голландски: «Мы с радостью окажем ей гостеприимство!»

***

Теперь Анжелика и Гонтран смотрели друг на друга с некоторым смущением. Наверно, прошло лет восемь с тех пор, как они расстались в Пуатье. Перед мысленным взором Анжелики всплыла картина прошлого: Раймон и Гонтран верхом на лошадях удаляются вверх по узкой и крутой городской улочке. Возможно, и Гонтран сейчас вспоминал трех покрытых дорожной пылью девочек, которые, прижавшись друг к другу, сидели в старой карете.

— Я видел тебя в последний раз в Пуатье, — сказал он, — когда ты, Ортанс и Мадлон приехали в монастырь урсулинок…

— Верно. А ты знаешь, что Мадлон умерла?

— Да, знаю.

— Помнишь, Гонтран, ты писал портрет старого Гийома?

— Старый Гийом умер.

— Да, мне отец писал…

— У меня до сих пор сохранился тот портрет. И я написал еще один, лучше… по памяти. Я тебе его покажу.

Гонтран сидел на краю постели, положив на кожаный передник, закрывавший колени, свои огрубевшие, перепачканные руки с въевшейся в кожу красной и синей красками, со следами кислот и солей, которые служили ему для изготовления красок, с мозолями от пестика, которым он с утра до вечера растирал в ступке свинцовый сурик, охры, оранжевый свинцовый глет, прибавляя к ним масло или соляную кислоту.

— Как же ты докатился до такой жизни? — с некоторой жалостью в голосе спросила Анжелика.

Обидчивый нос Гонтрана (фамильный нос де Сансе) сморщился, на лицо молодого человека набежала тень.

— Глупая! — сказал он, не церемонясь. — Если я до этого докатился, как ты изволила выразиться, то только потому, что сам того хотел. О, я вполне постиг науки, и иезуиты не пожалели сил, чтобы сделать из меня истинного дворянина, достойного продолжателя знатного рода, поскольку Жослен бежал в Америки, а Раймон вошел в знаменитый орден иезуитов. Но у меня тоже были свои планы. Я рассорился с отцом, ведь он настаивал, чтобы я пошел в армию служить королю. Он пригрозил, что иначе не даст мне ни гроша. И тогда я ушел из дому, побрел, как бродяга, пешком и поступил в Париже учеником к художнику. Сейчас кончается срок моего ученичества, и я отправляюсь бродить по Франции. Я буду ходить из города в город, постараюсь постичь все тайны ремесла живописцев и граверов. Чтобы прокормить себя, буду либо наниматься в подмастерья к художникам, либо писать портреты богатых горожан. А потом я куплю себе звание цехового мастера. Я стану знаменитым художником, Анжелика, я верю в это! Кто знает, может, мне поручат расписывать потолки Лувра!..

1 ... 127 128 129 130 131 132 133 134 135 ... 178
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?