Призрачный рай - Mila Moon
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Парень вернулся в номер, тихо прикрыв дверь. Я лежала на боку, вслушиваясь в звуки шагов. Через пару минут ощутила характерный запах сигарет — он уже не так раздражал, как раньше. Гул от биения сердца разносился по всем клеточкам уставшей души, когда я чувствовала всего в миллиметрах тепло Габриэля, его дыхание и, повисшую в сумраке комнаты, недосказанность.
— Ливия…
От его проникновенного голоса по коже хлынула волна мурашек, но я молчала, притворяясь, что сплю. Он больше ничего не сказал, только убрал осторожно волосы, коснулся губами затылка, накрыл аккуратно мой живот ладонью и вскоре уснул. Я слышала, как за окном разговаривает ночь, равномерное дыхание Габриэля, пока внутри все взрывалось к чертовой матери.
Я наивно полагала, что существует крохотный шанс на спасение, не утонуть окончательно в этом странном парне. Но я совершила фатальную ошибку и неожиданно осознала пугающую истину — мне уже не вернуться на берег… живой.
Глава 44. Продолжить или уйти?
Я привязан к тебе, словно я твоя тень. Ничего не встанет между нами, детка, мы так долго ждали этого мгновения. Когда я прикасаюсь к тебе губами, я чувствую, как по моей спине пробегает дрожь. Я слышу, как твой голос всю ночь отдаётся эхом для меня, детка, умоляй меня, когда я прикасаюсь к тебе губами…
Ливия
Я проснулась рано, когда слабые солнечные лучи играли на ресницах, заставляя приоткрыть веки. За окнами виднелись только верхушки деревьев и чистое предрассветное небо нежно-голубого оттенка, доносилось пение птиц. На губах расцвела счастливая улыбка, а внутри поселилось умиротворение и убежденность, что сегодняшний день — особенный.
Когда я попыталась пошевелиться, попытка увенчалась тотальным провалом: наши ноги с Лавлесом переплелись, а весил этот лось немало. Я, пыхтя, еле выбралась из-под тяжелой туши гитариста, стараясь создавать как можно меньше шума. Парень слегка нахмурился, повернулся на другой бок, но не проснулся.
Интересно, все мужчины такие милые во сне?
Сейчас была уникальная возможность наблюдать за безмятежным Габриэлем, с расслабленными чертами лица, растрепавшимися волосами… Даже будить не хочется, хотя он вчера кричал, что выйдем ни свет, ни заря, а сам-то… Сопит в две дырочки. Я улыбнулась, убрала пшенично-блондинистые пряди со лба и отдернула в тот час пугливо руку, боясь, что он проснется.
Глупая…
Откинула сантименты и пошла принимать душ, умываться и приводить себя в порядок. Надела спортивный костюм и вышла на балкон, откуда открывался потрясающий вид на горы и леса. Природа только пробуждалась, небо приобретало более насыщенные оттенки, а лучики солнца приятно щекотали лицо.
Вдохнула в себя утренний воздух и решила спуститься на первый этаж, захватив фотоаппарат. В такое раннее время меня встретил только официант и предложил утренний кофе, чтобы взбодриться и получить заряд энергии на день. Я считала, что это один из многих мифов, но от чашечки свежезаваренного кофе не отказалась, и села за столик возле окна.
Вскоре в кафе зашел пожилой мужчина, поздоровался с официантом и сел недалеко от меня. Внутри поселилось странное ощущение, что он сюда приходит изо дня в день, садится за тот же самый столик, а официанты общаются с ним, как со старым знакомым, и знают, что он любит. Лицо мужчины было испещрено множеством глубоких морщин, но все же выглядел он крепким. Наталкивало на мысли, что незнакомец один из жителей долины. Показался он весьма интересным, глубоко задумавшимся над чем-то, поэтому я настроила объектив и сделала несколько снимков, пока мужчина не посмотрел удивленно в камеру. Я виновато улыбнулась и смущенно произнесла:
— Извините.
Он послал доброжелательную улыбку и пригласил жестом присесть к нему за столик. Я замешкалась, но все-таки пересела, взяв кофе.
— Вы фотограф? — голос у него был весьма сильным, как и внешний облик, в светло-зеленых глазах, из уголков которых разбегались «гусиные лапки», светилось любопытство. Официант поставил перед ним ароматный травяной чай и поинтересовался, не желаем ли мы еще что-нибудь. Я хотела отказаться, но, вспомнив о длительной прогулке, все же заказала традиционный завтрак, мой знакомый поступил так же.
— Да, фотограф, прошу прощения, что без спроса… — я запнулась и скрыла улыбку, держа в руках чашку.
— Все в порядке, — мужчина добродушно улыбнулся и протянул руку: — Меня зовут Аэрн Уолш.
Я в знак приветствия пожала ее, представившись:
— Ливия Осборн.
— Путешествуете? — поинтересовался мистер Уолш, сделав глоток чая.
— Да, ловим возможность посетить знаменитые достопримечательности.
— То есть, вы не одна?
— Нет, со мной еще прис… мой друг, — быстро пробормотала и слабо улыбнулась. «Друг… да-да, кому ты врешь».
Пока мы беседовали за завтраком, несколько столиков заняли посетители. Мистер Уолш, как я и предполагала, жил в долине уже больше десяти лет, когда не стало его жены. Говорил о ней он с любовью и грустью в глазах, глядя немного отрешенно в окно. Каждое утро Аэрн прогуливался по любимым местам в долине, ухаживал за садом и помогал садовнику при отеле.
— Мы купили дом в долине, когда жена заболела, — мистер Уолш поглаживал пальцы, вспоминая прошлое. Почему-то я подумала, что говорил об умершей жене мужчина нечасто. — Рак крови.
Я удивленно заморгала, чувствуя жжение в глазах и поток хлынувших эмоций из прошлого. Сцепила пальцы в замок, стараясь не подавать вида, как в грудь впились острые шпили и задели старые шрамы.
— Увы, Таллия отказалась от лечения, так как прогнозы врачей были неутешительными, — его интонация изменилась, стала более трагичной, навевая на меня воспоминания первого снега. Омерзительное, зябкое чувство, будто скользкая змея, поползло по коже: запах смерти, бездушные стены, которые относились равнодушно к чужим смертям и маленькое тело Коди… В горле стал ком, и я спешно отложила вилку. К счастью, мистер Уолш не заметил ухудшений в моем состоянии, погрузившись в далекие воспоминания. — Люди хватают любую возможность, словно спасительную соломинку, готовы поверить в чудо, лишь бы уберечь близкого от неминуемого.
Да… Мне прекрасно известно чувство безнадежности и беспомощности, когда готов стоять на коленях сколько угодно, только бы он прожил
