Мир Софии - Юстейн Гордер

— Почему же тогда их столько сочиняют?

— Это одно из самых прибыльных занятий на свете: на такие книги находится масса охотников.

— Как ты думаешь, почему?

— Да потому, что людей тянет к чему-то «мистическому», «необычному», что нарушало бы тягомотину повседневной жизни. Но это все равно что ходить по воду за речку.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы с тобой, София, участвуем в потрясающем приключении. На наших глазах при всем честном народе возводится творение человеческих рук! Разве это неудивительно?

— Удивительно.

— Так зачем мы пойдем искать шатер цыган или академические задворки, чтобы пережить нечто «увлекательное» или «необыкновенное»?

— Ты считаешь, что авторы этих книг занимаются враньем и надувательством?

— Нет, этого я не говорил. Но и тут речь идет о своеобразном «дарвинизме».

— Объясни!

— Подумай обо всем, что происходит за один-единственный день. Ты можешь даже ограничиться днем собственной жизни. Представь себе, сколько ты видишь и испытываешь за день.

— И что?

— Иногда случаются замечательные совпадения. К примеру, ты идешь в магазин и покупаешь что-нибудь за двадцать восемь крон. А потом к тебе приходит Йорунн и отдает двадцать восемь крон, которые брала в долг. Потом вы идете в кино — и у тебя оказывается двадцать восьмое место.

— Это действительно было бы мистическим совпадением.

— И все же не более чем совпадением. А люди собирают такие совпадения, собирают загадочные — или необъяснимые — случаи. Когда такие случаи (из жизни миллиардов людей) перечисляются в книге, они производят впечатление множества убедительных доказательств. Но мы и тут имеем дело с лотереей, где на виду только выигравшие билеты.

— Разве не бывает ясновидящих или «медиумов», с которыми такое происходит постоянно?

— Конечно, бывает, и если мы отвлечемся от явных мошенников, то обнаружим еще одно важное объяснение «мистических переживаний».

— Расскажи!

— Ты помнишь наш разговор про Фрейдово учение о бессознательном?

— Сколько раз нужно повторять, что я не отличаюсь забывчивостью?

— Еще Фрейд подчеркивал, что мы зачастую выступаем в роли медиумов собственного подсознания. Мы вдруг ловим себя на мысли или действии, происхождения которых не можем объяснить. А причина их проста: внутри нас живет гораздо больше ощущений, мыслей и прочего опыта, чем мы осознаем.

— Да?

— Случается также, что люди ходят или говорят во сне. Такое явление называют одним из видов «душевного автоматизма». Совершать какие-то действия «независимо от себя» можно и под гипнозом. И ты, конечно, помнишь, как сюрреалисты прибегали к «автоматическому письму», выступая «медиумами» по отношению к собственному подсознанию…

— Я помню и это.

— Через равные промежутки времени в нашем веке вновь и вновь наблюдалось «возрождение спиритизма». Идея спиритического сеанса заключается в том, что «медиум» может установить контакт с умершим: он либо общается с голосом умершего, либо — например, с помощью автоматического письма — принимает послание от человека, жившего, скажем, несколько сот лет тому назад. Подразумевалось одно из двух: или существует загробная жизнь, или человек проживает много жизней.

— Понятно.

— Я не хочу сказать, что все такие медиумы прибегали к мошенничеству. Часть из них, несомненно, сама верила в происходящее. Они действительно были «посредниками», но посредниками собственного подсознания. Я могу привести много примеров изящных экспериментов, в ходе которых погруженные в транс медиумы обнаруживали способности и знания, про которые никто (в том числе они сами) не мог сказать, откуда они взялись. Скажем, женщина, не знающая древнееврейского, принимает послание на этом языке. Получается, что это не первая ее жизнь, София, — или же у нее был контакт с духом умершего.

— А ты как думаешь?

— Выяснилось, что в детстве у нее была еврейская няня.

— А-а-а…

— Ты разочарована? Но ведь поразительно уже то, что человек обладает способностью хранить в своем подсознании информацию с самого раннего возраста.

— Понимаю.

— Учение Фрейда о бессознательном помогает объяснить и многие курьезы повседневной жизни. Если мне вдруг звонит друг, с которым мы много лет не виделись, а я в эту самую минуту начал искать его номер телефона…

— У меня даже мурашки побежали по спине.

— Объяснение же может быть очень простое: например, мы оба услышали по радио старинную мелодию, которую слушали вместе в нашу последнюю встречу. Дело в том, что эта скрытая связь не осознается.

— Значит, либо обман… либо эффект выигравших билетов… либо «бессознательное»?

— Во всяком случае, к этим полкам следует приближаться с известной долей скепсиса, тем более философу. В Англии есть даже общество скептиков. Много лет назад они назначили крупную денежную премию тому, кто представит им убедительные доказательства чего-либо сверхъестественного. Они не требовали большого чуда, им хватило бы одного скромного случая телепатии. Но пока что претендентов на премию не объявлялось.

— Ясно.

— Помимо всего прочего, мы еще многого не понимаем. Возможно, нам неизвестны какие-то законы природы. В прошлом веке магнетизм и электричество зачастую воспринимались как волшебство. Подозреваю, что моя собственная прабабушка раскрыла бы глаза от изумления, если б я рассказал ей о телевизорах и компьютерах.

— Значит, ни во что сверхъестественное ты не веришь?

— Мы уже говорили об этом. Само слово «сверхъестественное» звучит смешно. Нет, я верю в существование только одного «естества», одной природы. Зато природа эта крайне удивительна.

— А всякие мистические явления, про которые написана куча книг?

— Ни один истинный философ не должен жить с закрытыми глазами. Хотя нам никогда не попадалась белая ворона, мы не перестанем искать ее. И когда-нибудь даже такой скептик, как я, вынужден будет признать явление, в существование которого раньше не верил. Если бы я не допускал подобной возможности, я был бы не настоящим философом, а догматиком.

Альберто умолк, и теперь они с Софией сидели на скамейке, наблюдая за голубями. Голуби вытягивали шеи и ворковали, время от времени вся стая вспархивала, испуганная велосипедом или чьим-то быстрым движением.

— Мне пора домой, готовиться к приему, — после долгой паузы сказала София.