Мост Душ - Фиона Макинтош

Не показав своего волнения, Валентина пожала плечами.

— Для меня это не имеет значения, но, возможно, вы оцените его энтузиазм должным образом. Будет жаль потерять друга в Горном Королевстве именно теперь, когда вы приложили столько усилий, чтобы установить перемирие.

— Действительно, — сухо сказал он, но тот факт, что Кайлех прибыл в Бриавель вовсе не для того, чтобы устроить против него заговор, посеял в душе Селимуса серьезные сомнения. Теперь, когда семя сомнений прижилось, необходимо поливать его, решила Валентина.

— Возвращаясь к тому, что я говорила раньше, ваше величество, хочу добавить, что вы можете на меня положиться. Я буду верной и послушной долгу женой. Давайте сделаем наш союз успешным, ведь этого так хотят люди.

Селимус рассмеялся.

— Я знаю, что вы меня не любите.

— Так же, как и вы меня, ваше величество, — осторожно возразила королева. — Но это не значит, что мы не можем быть счастливой королевской парой. Уважение, привязанность, сотрудничество. Наверняка к этим качествам мы можем стремиться.

— Несомненно. Но я не понимаю…

— Что вам непонятно, ваше величество?

— Перемены в вашем настроении. То вы — шипящая кошка, а уже через минуту — котенок.

— Прошлой ночью мне снились родители, Селимус. Они приходили ко мне, — солгала она, стараясь не вспоминать свой настоящий сон. Всю ночь она снова была в объятиях Кайлеха, ощущала нежные поцелуи и вновь становилась женщиной. Даже сейчас, стоило только вспомнить об этом, как Валентина почувствовала жар в самом потаенном уголке своего тела.

— И что? — напомнил о себе Селимус.

— И… и они сказали мне, что такова воля Шарра во благо наших королевств. Еще они сказали, что ангелы, если мы им это позволим, помогут сделать наш брак счастливым. И что у нас будет четверо сыновей, — сказала Валентина, почувствовав тошноту от своих фантазий. — А вы верите в приметы, Селимус?

— Не очень, — ответил тот. Она знала, что это не так. — А что?

— Сегодня утром на кусте, который мой отец посадил в день смерти моей мамы, я нашла белую розу.

Селимус удивленно на нее посмотрел.

— И что это означает?

— Возможно, в это верят только в Бриавеле. Существует примета: если на кусте расцветает только одна белая роза, раскрывшаяся раньше остальных бутонов, любой сон, который снился предыдущей ночью, сбудется.

— Независимо оттого, хороший он или плохой?

— Именно так. Мы все в это верим. Вот почему я пошла смотреть на розовый куст. Очень уж реальным был мой сон. Я даже видела наших сыновей, Селимус, здоровых, крепких, темноволосых, как их отец.

Он усмехнулся.

— Очень интересно, Валентина. Рад, что у вас неожиданно появился такой положительный настрой.

— Я намерена быть хорошей женой, ваше величество, и постараюсь сделать вас довольным и счастливым.

Селимус смотрел в ее чистые голубые глаза и не видел там фальши. Он наклонился в седле своего белого коня и взял Валентину за руку. Толпа ахнула, а потом, когда он приложился к руке губами и поцеловал, бурно взревела.

Валентина не почувствовала ничего, кроме отвращения. Как хорошо, что я решила надеть перчатки, промелькнуло у нее в голове.

* * *

Король Кайлех ехал в составе той же процессии и к тому же пункту назначения, только в несколько ином положении. Связанный, с кляпом во рту, в закрытой повозке. В пути его не кормили и не поили, лишь по витавшему в воздухе запаху он почувствовал, что процессия приближается к Перлису. Уил потерял счет времени и с трудом соображал. Мозг казался ему клубком спутанных ниток — легче было отбросить все попытки его распутать, чем продолжать думать о возможности побега.

Он представил, как они въезжают в Стоунхарт — гордый, непокорный. Первыми процессию увидят знаменитые горгульи. Уил вспомнил, как они его поразили, когда он впервые приехал во дворец. Тогда он был совсем юным, рядом с ним находился Герин, их сопровождали несколько слуг отца. Теперь он чувствовал себя стариком. Не из-за тела, в котором сейчас жил, а из-за того, что был обременен вызванными многочисленными тяжелыми потерями отчаянием и гневом.

Тогда его жизнь в Стоунхарте была счастливой, особенно когда приехал Элид, очень переживавший, что его увезли из Аргорна. Уилу едва исполнилось тринадцать лет, и он еще был способен мечтать. В первый же день Уил осмотрел устрашающий каменный монолит и увидел горгулий. Трех. Он дал им имена и радовался, что теперь у короля есть личные дозорные, которые заметят неприятеля раньше, чем это сделают разведчики легиона.

— Ты видишь меня, Бауз? — прошептал он главной горгулье с клювом. — Это я, Уил Тирск. Я вернулся.

— Впереди Стоунхарт, — воскликнул один из солдат. Уил улыбнулся. Над ним висела угроза смерти. Дар Миррен достиг высшей точки, и эпопея с Оживлением подошла к концу.

Он надеялся, что Аремис найдет способ добраться до Перлиса и что его друг сдержит слово и убьет короля Селимуса в тот момент, когда Кайлех переселится в тело этого тирана. Предупреждение Финча промелькнуло в голове и пропало. Случайностью было то, что он получил от королевы Бриавеля несколько часов назад прямо на ковре возле камина.

Теперь Валентина принадлежала ему. Они стали одним целым, их объединили любовь и желание. Ощущение, когда они одновременно достигли того потрясающего удовольствия, было сродни приступу острой боли. Он готов был испытывать эту боль снова и снова, но даже одного раза оказалось достаточно. Уил узнал Валентину с такой стороны, с которой ее не знал никто. Она отдала ему свою невинность с радостью и любовью, и он взял ее с благодарностью и непередаваемой нежностью. Селимус может жениться на Валентине, но королева Бриавеля принадлежит королю Скалистых гор… Уилу Тирску.

Если бы только ему разрешили хоть раз увидеть Валентину — пусть даже в обмен на жизнь. Теперь он может умереть счастливым, потому что его искренне любили, причем как Уила Тирска. Она произносила его настоящее имя.

В воспоминания вторглись солдаты, открывшие заднюю дверцу. Последняя мысль была о Нейве. Уил пожалел, что не успел попрощаться с преданным псом. Потом его вытащили из повозки и повели в глубины Стоунхарта. Туда, откуда люди возвращались редко.

* * *

Впервые в жизни у Нейва не было никакого задания и магии, которую можно было бы вызвать. Его целиком поглотила гораздо более мощная сила, чем все, что он знал раньше. Этой неодолимой силой стало горе.

Он чувствовал себя так, словно лишился чего-то очень личного и сокровенного. Ощущение пришло несколько часов назад, перед рассветом. Нейв спрятался во внутреннем дворе, достаточно близко от сторожки, чтобы наблюдать за перемещением Уила. Нейв уже не сомневался, что гренадинцу удалось успешно выбраться из города. Он видел, как тот договаривался с бриавельскими купцами, направлявшимися в Перлис, посмотреть церемонию бракосочетания. Затем Нейв вернулся во дворец и незаметно составил Валентине компанию во время проулки верхом. Он видел, что королева пребывает в глубокой задумчивости; ее лошадь практически остановилась и спокойно щипала траву.