История Персидской империи - Альберт Олмстед

Мятежи одного сатрапа за другим в Малой Азии были серьезной угрозой целостности империи и даже безопасности самого монарха. Когда на путь мятежа встал Ароандас, недовольный тем, что он был смещен с поста сатрапа Армении и переведен на должность помощника сатрапа Мисии, ситуация стала чрезвычайно опасной (353 до н. э.). Возглавив коалицию сатрапов, он стал выпускать золотые статеры (право, принадлежащее только законному монарху), бросая тем самым вызов Артаксерксу. На монетах из Лампсака изображены Пегас, Афина или Зевс; из Мисийских Кисфен — скачущий всадник; из Колофона — лира и греческое слово, означающее «царь»! На монетах из Клазомен он откровенно признал помощь со стороны наемников: на них изображен гоплит за щитом, стоящий на одном колене и выставивший копье, чтобы встретить вражескую атаку, как учил своих солдат Хабриас. С их помощью он захватил Пергамум.

Среди мятежных сатрапов был Мавсол. Получив приказ от великого царя прислать дань, он использовал эту возможность лишь для того, чтобы собрать больше денег. Сообщив по секрету немногим избранным — самым богатым людям — из своих подданных, что у него совершенно нет средств, чтобы заплатить, он предложил, чтобы они пообещали больше, чем они собирались на самом деле дать, и, сыграв на свойственном человеку желании соперничать, он вынудил других предлагать денег больше, чем они намеревались.

Миласа был городом, не окруженным стенами. Однажды Мавсол созвал его жителей и объявил, что на них идет великий царь; они должны дать ему денег на постройку стены, если они хотят спасти свое имущество от разграбления. Как только деньги оказались в его казне, жителям было сказано, что бог не позволяет начать строительство. Мавсол не упускал своей выгоды; восставшие сатрапы не могли ожидать реальной помощи.

Появление их лидера Ароандаса в Сирии (362 до н. э.) было встречено восстанием местного населения; ликийцы, писидийцы, памфилийцы и киликийцы последовали этому примеру. Автофрадат оказался в ситуации, когда он был вынужден примкнуть к восставшим, и Артабаз был заключен в тюрьму. Египет сохранил свою независимость даже при том, что его царь смиренно шел пешком за колесницей великого царя — на финикийских монетах! Артаксеркс потерял половину своих доходов. Следующим шагом должны были стать объединение армий Некхтенебефа и Ароандаса, совместное вторжение в Месопотамию, а затем поход на Сузы за добычей.

В начале своего царствования Артаксеркс завоевал для Персии самую крупную дипломатическую победу. Он неоднократно навязывал Европейской Греции «царский мир», и она больше не оспоривала его право на греческие города в Азии. Спустя четверть века его трон и сама его жизнь оказались в опасности. Империя Ахеменидов, казалось, находится на грани распада из-за отсутствия внутренней сплоченности.

Казалось, Персия находится на грани распада на составные части. То, что империи удалось на недолгое время вернуться к единству, не было заслугой ее слабого и стареющего монарха, а было результатом целой серии совершенно неожиданных случайностей.

Первой была смерть Некхтенебефа (360 до н. э.), который был похоронен в Мемфисе в саркофаге из зеленой брекчии, который был одним из самых прекрасных произведений искусства, появившихся в годы правления этой династии. После его смерти на трон взошел его сын Джедхор (361–359 до н. э.), которого греки называли Тахос или Таос. То, что он уже был в хороших отношениях как с афинянами, так и спартанцами, имело важное значение в меняющейся ситуации.

Тем временем летом 362 г. до н. э. Спарта потерпела сокрушительное поражение в Мантинее (древнегреческий город в Аркадии, известный также как Антигония. — Пер.) от сторонников Персии фиванцев. Новые послы от царя договорились еще об одном мире на общих условиях; Спарта заняла свое привычное место возражающей стороны, но возмущенные Афины подкупило то, что царь признал право Афин на Амфиполь. Желая возглавить еще одно нападение на персов, Агесилай появился в дельте Нила ближе к концу 360 г. до н. э. и заявил о своей готовности помочь своему другу Тахосу.

Хабриас закончил год полководцем в Афинах. К сожалению, как оказалось, затем он был отозван к своим прежним занятиям. Выгодный новый «царский мир» недостаточно примирил Афины, чтобы запретить его отъезд, и Хабриас получил возможность собрать еще десять тысяч наемников. Тахос собрал большую армию египтян и флот из ста двадцати трирем. Представитель мятежных сатрапов Реомитр добавил еще пятьдесят кораблей и 500 талантов.

Это было внушительное войско, которое собралось весной 359 г. до н. э., но в нем имелись и недостатки, которые нельзя было оставить без внимания. Начиная с первых контактов во времена Саисской династии между местными жителями и наемниками постоянно происходили стычки. Современные той эпохе авторы комедий показывают, как греки презирали египтян. Например, у Эвбула герой клянется Зевсом Медесским, что он пьян! Кратин Младший высмеивает Египтиад (в древнегреческой мифологии 50 сыновей царя Египта, женившихся на Данаидах против их воли и убитых ими. — Пер.), Сохареса и Паамилеса. Тимокл в своих «Египтянах» презрительно вопрошает: «Какую помощь могут оказать ибис или собака? Если те, которые грешат против них, не наказываются немедленно, кто же будет убит у алтаря простой кошки?» Анаксандридес рассказывает местным жителям: «Я не мог быть вашим союзником. Наш образ жизни и обычаи совершенно различны. Вы поклоняетесь корове; я приношу ее в жертву богу. Вы не едите свинину; я ее обожаю. Вы обожествляете суку; я бью ее, когда она съедает мою еду. Наши жрецы пребывают в целости и сохранности; вы кастрируете их. Если вы видите, что кошка попала в беду, вы горюете; я бы с радостью убил ее и содрал с нее шкуру. Для вас полевая мышь сильна, для меня — нет!» Презрение к религии египтян, столь открыто проявляемое, не могло не возбуждать негодование.

И что еще хуже, все греческие наемники требовали плату в твердой наличности. Египет мало продвинулся к экономии денежных средств с тех пор, как цари Саисской династии стали брать на службу греческих и карийских наемников. С тех времен постоянное выкачивание драгоценных металлов персидской администрацией сдерживало любой импульс в эту сторону.

У умного, но беспринципного Хабриаса был готов новый план. По его совету Тахос сообщил жрецам, что большинство из них должны быть распущены, так как военные расходы вынуждают закрыть некоторые храмы. Естественно, каждый храм дал взятку, чтобы остаться открытым. Собрав с каждого храма немалые суммы денег, Тахос издал новый указ: каждому храму дозволялось в качестве акта царской милости сохранять одну десятую своих доходов, тогда как оставшиеся девять десятых должны были стать принудительной ссудой, которая, как было обещано, будет возмещена в конце войны. К прежним налогам Тахос добавил также налог на дом, подушный налог и плату в размере 1 обола как продавцом, так и покупателем с каждой артабы зерна (хлебная мера в Персии, равная 32 кг. — Пер.). Десятина на ввоз товаров по морю и готовые изделия, дарованная его отцом Нейт Саисской, была передана короне.