От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия - Лев Федоров

«Теперь ситуация иная. Мировое сообщество вплотную подошло не только к запрещению использования, но и к полному уничтожению химического оружия. Вот почему изменилось предназначение наших войск. Соответственно — и название. Они теперь — войска двойного предназначения. Так что войска РХБЗ без натяжек можно назвать экологическими» [20].

Так вот, что бы ни говорил генерал С. В. Петров, реальность такова.

В России нет измерительных приборов для обнаружения утечек ОВ в воздухе населенных пунктов с чувствительностью на уровне действующих в ней (России) официальных гигиенических стандартов безопасности.

В России нет антидотов — средств спасения гражданского населения всех категорий, в особенности больных и пожилых, в случае его отравления всеми новейшими ОВ.

В России не предусмотрено обеспечение гражданского населения полным комплектом средств защиты кожи в случае попадания в жилые районы ОВ, действующих через кожу.

И последнее. У общества России так и не появилась хотя бы малейшая официальная информация о старом химоружии, закопанном по всей стране. Нет также и информации об экологических последствиях прошлых работ армии и промышленности по подготовке к наступательной химической войне. Между тем все это имеет прямое отношение к нынешнему экологическому положению в России и к задачам ее химического разоружения.

Осталось сообщить о том, с чего мы начали этот раздел.

О проверке на вшивость, которую устроила история властям нынешней России за несколько недель до начала массового уничтожения в стране запасов химоружия. В октябре 2002 г., во время проведения так называемой контртеррористической операции в Москве на Дубровке [710], глава службы здравоохранения Москвы в рамках должностных обязанностей послал на место событий кавалькаду машин «скорой помощи» для помощи и эвакуации пострадавших. Можно удивляться, но он искренне собрался спасать людей не от массового поражения химоружием, а от огнестрельных и иных ранений. Между тем то массовое отравление ни в чем не повинных граждан России было осуществлено по приказу высших властей страны. Более того, применение «несмертельного» химоружия с не известными обществу характеристиками было осуществлено так безмозгло, что в его результате фактически состоялся очередной акт государственного химического терроризма. Против, повторимся, ни в чем не повинных граждан. Соответственно, никем не ведущийся мартиролог отравленных властью людей пополнился 130 новыми фамилиями (это минимум).

Итак, на рубеже веков энтузиасты советской химической войны (ВХК) были вынуждены начать расставание с накопленным «химическим богатством».

Неудивительно, что, хотя раскручивание спирали химического вооружения когда-то все равно необходимо было застопорить, сам затянувшийся на долгие годы выход Советского Союза (и России, унаследовавшей от него эту епитимью) из наступательной химической войны во многом проходил по сценарию шекспировской драмы. Очень смешно выглядело соперничество двух лидеров — химических генералов С. В. Петрова и А. Д. Кунцевича. Много проблем возникло вокруг информирования США — как основного партнера России по химическому разоружению — о складах химоружия, номенклатуре и количестве хранившихся на них ОВ, а также о номенклатуре и количестве хранимых в стране химических боеприпасов. Были и многочисленные задачи практического свойства (строить большую и опасную военную систему и ликвидировать ее — это абсолютно разные занятия). И по каждому из этих направлений можно слагать отдельные саги и баллады. Тут наша армия была в своем репертуаре.

Разумеется, ВХК менее всего интересовался информированием граждан своей страны. Соответственно, начиная с 1987 г. и вплоть до рубежа веков, когда началась реальная ликвидация химоружия, химический генералитет активно исполнял и для всего мира, и для сограждан одно и то же — сольные партии на барабане с оркестром. Солистами выступали генералы — С. В. Петров, А. Д. Кунцевич, И. Б. Евстафьев, Ю. В. Тарасевич, В. И. Холстов, В. А. Ульянов, Ю. Корякин, В. Т. Заборня, В. И. Данилкин, А. Н. Калитаев, а также допущенные к действу особо доверенные полковники вроде В. К. Соловьева и пресловутого А. Д. Горбовского. А оркестровала барабанные военно-химические трели «мобилизованная и призванная» пресса. И проделывала это очень шумно [14–33, 827, 836–851]. Немалую часть из участников того оркестра составляли те, кто называл себя журналистами, а на самом деле при советской власти был обучен такому военному ремеслу, как информационная война (военно-учетная специальность ВУС 6021 «Спецпропаганда среди войск и населения противника»). Советские/российские граждане в той информационной войне 1987–1999 гг., связанной с подготовкой химического разоружения по-генеральски, скорее всего, проходили по графе «население вероятного противника». Во всяком случае, со стороны властей их практически никто ни о чем информировать не спешил [852, 853]. В основном это делали общественные экологические организации [854–862]. И пользовались они не официозом, а свободной прессой [863–895]. Со временем у общества появилась и возможность воспользоваться многочисленными документами, которыми оброс этот сложнейший процесс [896–941].

Естественно, в СССР и США процесс химического разоружения шел и с разным отношением властей к своему обществу, и с разными скоростями.

1984 г., по-видимому, можно рассматривать как год начала практического химического разоружения. В США в тот год был принят федеральный закон 99-145, который предписывал министерству обороны к концу 1994 г. уничтожить имеющиеся запасы химоружия [818]. С того момента вопросы секретности в США решались иначе, чем прежде. Во всяком случае, жители штата Кентукки узнали о своем химическом арсенале Лексингтон-Блюграсс немедленно, то есть в том же 1984 г.

В декабре в индийском городе Бхопале случилась крупнейшая в истории катастрофа, связанная с химическим производством, — вырвавшееся на свободу ядовитое облако унесло множество человеческих жизней [942]. Фактически то событие можно было бы квалифицировать как химический Чернобыль, однако до советской ядерной катастрофы в Чернобыле оставалось еще 1,5 года. Впрочем, Стране Советов было не до того, и то трагическое событие в Индии замечено в СССР не было. Ставить перед обществом решение застарелых проблем химической безопасности никто не стал ни тогда, ни когда-либо позже.

В 1985 г. Великобритания опубликовала данные о выполненных в течение XX века программах химического воооружения [707].

12 апреля советская делегация на конференции по разоружению в Женеве отвергла обвинения в производстве в СССР химоружия.

Через неделю через политбюро ЦК КПСС прошел документ МХП СССР о плане выпуска на 1985 г. химических боеприпасов по проблеме «Фолиант». В 1985 г. на заводе «Химпром» в Новочебоксарске продолжался выпуск химических боевых частей БЧ-22ВС к крылатым ракетам Х-22.

В июле газете «Правда» было поручено обвинить страны Запада в химическом вооружении и потребовать их разоружения. В сентябре «Правде» было велено покритиковать Великобританию за то, что приютила у себя большие запасы химоружия США. А в ноябре «Известия» смело отвергли обвинения Запада в том, что в СССР проводятся работы по созданию бинарного химоружия.