Все о жизни - Михаил Веллер

Расхожие примеры. Несправедливо, что лучшие обычно умирают первыми. И вообще несправедливо, что люди, такие умные и хорошие, умирают, и живут-то недолго, меньше ворона или черепахи. Несправедливо, что таланты при жизни обычно подвергаются гонениям. Несправедливо, что хитрые, бесчестные и черствые больше преуспевают в делах, чем честные и добрые. Несправедливо, что одни рождаются умными, сильными и красивыми, а другие посредственными и убогими. Несправедливо, что женщины рожают в муках, а мужчины только получают удовольствие. А волки безнаказанно едят зайцев.

Короче, природа во многом не соответствует нашим представлениям о справедливости. Мы можем понимать, вздыхать, смиряться, но многие неизменяемые вещи не можем признать справедливыми.

Закономерно, естественно – и справедливо – это вещи разные. Не всегда. Но нередко. И вот это расхождение естественности и справедливости – принципиально и многое помогает понять.

Наши представления о справедливости во многом смещены от природного порядка вещей. Т.е. нереалистичны, нежизненны.

Это означает, что мы недовольны существующим порядком вещей. И нам потребно, чтоб было иначе. И мы хотели бы, чтоб мир был кое в чем иным. И это желание имеет следствиями некоторое стремление к установлению справедливости, т.е. к переделыванию мира. Для чего мы природой и предназначены. Наша избыточная энергетика – способ и средство передела этого мира.

Справедливость – это аргументация стремления к тому, чтоб мир был не таков, каков он есть. Это стремление к идеалу системы взаимоотношений «предмет – мир». Причина и основание существования этого идеала – в том, что мы всегда можем помыслить положение иным, у нас всегда есть хоть капля сил сделать минимальное усилие в том направлении, чтоб изменить существующее положение – уже тем хотя бы, что мы хотим иначе, что мы недовольны сущим.

Какие-то несправедливые вещи и события могут не иметь к нам лично ни малейшего отношения. Нет нам до них дела! Но, кипя жаждой справедливости – мы едем воевать за свободу чужой страны, или собираем деньги в помощь обиженным, или заступаемся за слабого и невиновного. Мы вмешиваемся в жизнь, совершаем действия, изменяем что-то в мире чего не стали бы делать, не имей представления о справедливости. «Да провались все, мир не переделаешь…»

Вот в чем суть справедливости. Мир не переделаешь, но мы все равно переделываем. Наши чувства жаждут вмешательства в мир – а наш разум обосновывает это стремление.

Ну, а как же быть с первобытным охотником, просящим прощения у убитого кабана, или убийцей, сознающим справедливость своего конца? А справедливость – это не такое простое и однозначное чувство, как может сначала показаться, в него привходит целый ряд мотивов. Один из них «как мне, так и всем, как всем, так и мне» – это стремление к равенству и равновесию с окружающей средой и, тем самым, к безопасности: я никому не врежу, и мне тогда никто не вредит. Другой из них – инстинкт выживания рода и вида: да, я внутренне признаю, что мне надо сделать козью морду, потому что я действительно сделал плохо другим, а выживать надо всем, так что они имеют полное право сделать бяку теперь надо мной.

Вот все эти три перечисленные теперь мотива и определяют, в основном, каким желает видеть человек соотношение системы «предмет – мир», каковое соотношение в идеально-желаемой ему форме и называется обычно «справедливостью».

«Этюды о совести» составили бы прекрасную и нравоучительную книгу. Эта книга сводилась бы к тому, что поступать надо по совести, что и так все знают. А почему вообще надо поступать по совести, и что такое сама эта пресловутая совесть, и для чего она нужна?

Вот русская творческая интеллигенция XIX века была «поколением людей с больной совестью»; Достоевский особенно. Что они говорили? Что куда ни плюнь – все равно что-нибудь сделаешь не так, кому-нибудь причинишь зло, обиду, несправедливость: посмотри получше по сторонам – и всегда найдешь причины для беспокойства совести. То есть мир нравственно несовершенен, и хороший человек всегда должен поэтому мучиться совестью – уже потому, что сосуществует с гадостями, как-то с ними мирясь. Идеал человека с больной совестью – это святой.

А идеал человека без совести – это Нерон или Калигула: да твори ты все, что хочешь – умей быть выше всех и косить головы для своего удовольствия.

1. Без совести жить, конечно, легче. Ничто не грызет, не мешает действовать в собственных интересах. С точки зрения достижения внешней цели – совесть нерациональна, антипрагматична. Да если человек хочет добиться чего-то значительного – на фиг ему совесть, нужен расчет.

Наличие совести означает, что кроме удовлетворения личных эгоистических желаний человеку свойственно и потребно что-то еще.

2. Совесть часто понимают как «голос морали внутри нас». (См. «Мораль».) Но этот странный голос подает свой голос совсем не всегда, когда, казалось бы, мораль должна взывать к человеку. Этот голос звучит как-то избирательно! Вот иногда человеку глубоко наплевать на аморальность поступка, предстоящего или уже совершенного. А иногда мучиться начинает. Как так?

Обокрал десять человек – и хорошо: прибыль и удовольствие. А одиннадцатого жалко стало. Не то он бедный, не то трогательный какой-то, не то человек хороший… да нет, и другие были не хуже, но горе вот этого именно человека тебя достает. И вдруг понимаешь, что ты бы хотел, чтоб этому человеку было хорошо, сочувствуешь ты ему, а своим поступком не очень доволен.

То есть. Совесть руководствуется не какими-то моральными конструкциями, а конкретным чувством. И это чувство в одинаковых ситуациях может проявляться по-разному.

Так-так-так. Совесть проявляется на уровне личных симпатий.

Вот симпатии уже могут быть разными: сильнее и слабее, к одному человеку или ко многим, к знакомым или незнакомым. Если человек неприятен и силен, можно ему в своих интересах и на голову наступить. А если приятен и слаб, так и нехорошо как-то подломаку ему делать.

3. Совесть – это самоограничитель силы. Я могу сделать тебе то-то и то-то нехорошее – умом, хитростью, ловкостью, связями, положением, жестокостью. Но внутренний голос против. Жалко мне тебя, нехорошо так с тобой поступать.

Ограничитель, понятно, не силы вообще – а тех ее проявлений, которые направлены против интересов других людей. И животных, кстати, тоже. Обидишь иногда меньшого брата, беззащитного перед тобой – и жалко его потом, и совесть мучит. И что характерно – на охоте застрелил, и ничего. А дал пинка собаке не по делу, или лошадь избил и не знаешь потом, как извиниться перед бессловесной тварью.

Вот как. Можно убить – и совесть не мучит. А можно обидеть – и совесть мучит. Неадекватное у нее отношение к действительности, у этой совести.

4. Но в более общей форме, совесть – это просто позыв к добру. Добром может быть и несовершение плохого поступка, и совершение хорошего. Можно не подать нищему, не помочь в беде другу, и тогда совесть будет мучить потому, что не сделал возможного добра другому.