Из Тьмы. Арка 1 - Добродел

Следовало сматываться сразу, как только с меня сняли мерки и начали подгонять выбранное по фигуре. Но кто же знал?

Добравшись до первой попавшейся кондитерской, я заказал побольше вкусняшек и принялся восстанавливать потрёпанные нервы. Если смотреть непредвзято, то не так уж меня и надули. Убийце Куроме столько дорогих тряпок действительно не сдалось; но вот Кори, возомнившей себя путешественницей дочери состоятельных родителей — очень даже. Я прекрасно помнил слова Эрис о том, что появляться в приличном обществе в одежде из магазина готового платья — всё равно, что во всеуслышание прокричать о своей нищете.

Было бы крайне глупо так проколоться.

Выбрать легенду людей попроще? Тогда бы вылезло множество других вопросов и проблем — начиная от того, что состоятельные господа имеют в дороге на порядок меньше трудностей, и заканчивая тем, что только богатые могли позволить себе путешествовать. Да и шанс раскрытия, как ни странно, при такой легенде выходил многократно ниже, чем при попытке прикинуться, скажем, молодыми торговцами. Короче говоря, пусть из меня попили немало крови и денег (один лишь аванс — как содержание за полгода!), зато и одежда обещала выйти удобной, прочной, годной для боя и более-менее соответствующей моим вкусам.

Но получится крайне глупо, если слова Счетовода оказались пустым бахвальством и он не сможет достать документы. Лучше бы ему меня не расстраивать.

* * *

Вернув себе расположение духа, я некоторое время гулял, знакомясь с улицами Сингстрима. Красивый город.

Почему-то виднеющийся в отдалении дворец местного лорда будил внутри огонёк злобы: видимо, влияние прошлого владельца тэйгу, — но никаких флэшбеков в памяти не всплывало, а потому я выбросил наведённые чувства из головы.

Да, Сингстрим был красив. Светлые здания с мраморными фасадами, колоннами и скульптурами перед входом, множество ухоженных зелёных насаждений, бесчисленное количество ресторанчиков, кафе и различных магазинчиков создавали впечатление очень светлого и благополучного места. Играющие на улицах музыканты, ожидающие клиентов художники и выступающие прямо на улицах акробаты добавляли колорита, даря чувство непрекращающегося праздника.

Утопическая картина. И не скажешь, глядя на это, что в Империи проблемы.

…ну, это если не покидать туристических местечек. Впрочем, я не стремился сворачивать в грязные и вонючие переулки с их нищетой, внутренним разложением и беззаконием. Не то настроение.

Чтобы не тратить время зря, попробовал совместить духовное давление с эмоциями, создав подобие КИ, но с иной начинкой, нежели желание убивать. Духовное давление работало, заставляя прохожих подсознательно расступаться, а вот дополнения — нет. Как я понял, для того чтобы способность заработала нужен достаточно яркий первоначальный импульс. Это совсем несложно провернуть с «жаждой крови», но вот с другими эмоциями…

Голод? Он быстро трансформируется в злость и убийственное намерение.

Алчность? Я довольно равнодушен к богатствам и роскоши, больше ориентируясь на свой комфорт и достаточность ресурсов.

Жадность? Ну, собственническое чувство во мне довольно сильно, но какой толк от гипотетической ауры жадности?

Отчаянье? Слишком неприятное чувство, чтобы себя накручивать. Хотя прикинуться дементором могло быть забавным.

Похоть? Опять мимо.

Что ещё? Разве что, радость и дружелюбие? Хм…

Тёплое солнышко, вкусные ароматы из кафе и ресторанчиков, светлые, людные, но не переполненные народом улочки и переплетающееся, но не сливающееся в какофонию звучание музыкальных инструментов настраивали на позитивный лад. Этот позитив я попытался разжечь и выпустить вовне. Что-то даже получилось, по крайней мере, взгляды прохожих стали чуть светлее, улыбки на лицах появлялись чуть чаще.

Или мне так показалось из-за изменившейся точки зрения? Может быть. В таком случае быть добрым человеком действительно приятнее, чем злым — сознание пропускает плохое, зато видит хорошее. Жаль, что долго это продлиться не могло.

Я помог бабуле с тяжёлыми сумками донести её ношу до дома, приподнял телегу, чтобы её хозяин смог насадить на ось слетевшее колесо, угостил гипнотизирующего лоток мороженщика мальца местной вариацией пломбира. Но стоило пасторальной картине нарушиться, как рассеялась и «магия дружбы». Я не был добрым человеком, но, наверное, всё же не являлся и злым. Несправедливость будила чувство несогласия, а невозможность устранить проблему с помощью силы вызывала раздражение.

Рожок с недоеденным мороженым упал на брусчатку, а прижимающий руки к пылающей от пощёчины щеке мальчик глотал слёзы обиды и непонимания под излияния истеричной родительницы. Конечно, в жизни могло произойти разное, и иной раз хотелось кого-нибудь мучительно убить, что я прекрасно знал по себе, но срывать злость на собственном маленьком ребёнке? Да ещё не разобравшись, откуда у него вкусняшка, называть сына малолетним вором и будущим бандитом? Я этого не понимал и не принимал. Зачем заводить ребёнка, если он тебе не нужен?

Самое неприятное — поменять я ничего не мог. Да, придавленная духовной силой дурная баба резко заткнулась и приняла к сведению, что мороженное было бескорыстным подарком — но изменит ли что-то её испуганный лепет, если она даже не поняла, что извиняться нужно вовсе не передо мной?

А ведь эта «мать года» ещё сравнительно неплоха.

Сколько в Империи детей домашних боксёров, алкоголиков и наркоманов? Сколько из них вынуждено воровать, заниматься проституцией и попрошайничеством, чтобы у родителей появились деньги на выпивку или дозу? Сколько несчастных оказались искалечены компрачикосами* ради увеселения аристократов или черни в цирках уродов?

/* — Компрачикос (от испанского comprachicos — «скупщики детей»): термин, которым Виктор Гюго в романе «Человек, который смеётся» окрестил преступное сообщество торговцев детьми. Компрачикосы похищали или покупали детей, умышленно уродовали их внешность, а затем перепродавали как шутов, акробатов, придворных карликов, певцов-кастратов и тому подобное, либо использовали в качестве попрошаек. Разумеется, Куроме использовала схожий по смыслу имперский термин./

Изменит ли что-то так желаемое сестрой свержение прогнившего режима? Хех, разве что в худшую сторону: ресурсов-то после гражданской войны и передела власти станет меньше. Не то чтобы я любил детей, но сознательное или нет превращение безответных и, в общем-то, невинных существ в часть той грязи, с которой нужно бороться, будило неприятные эмоции. Обычное убийство, как по мне — честнее и в чём-то милосерднее.

И ведь это никак нельзя обосновать влиянием нехороших злыдней из правительства. Да, государство предпочитало не совать нос во внутрисемейные отношения граждан, но изгадили свой мир именно эти самые «добрые имперцы», благом которых так озабочена Акаме.

«Люди… дай им волю, они и рай изгадят», — умиротворённый взгляд, сменился на саркастично-пренебрежительный.

* * *

В номере меня встретил радостно подпрыгивающий и слегка бодающийся с наскоку кролик.

Приятно, когда тебя ждут. Даже если это кролик-зомби.

Благодаря увеличенной подпитке питомец двигался заметно