Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

Представьте себе, что фирма, которая производит эти чипы, не просто продала их ему, а сказала бы: вот вам тысяча красных чипов, можете ими временно пользоваться, а потом вернете назад, но уже не тысячу, а тысячу тридцать. Но наш директор не настолько глуп, чтобы не заметить, что это полная несуразица.

Нет, то, что мы пережили на этом празднике, сами того не заметив, была денежная система, какой она должна быть. Деньги поступают в оборот в равновесии с товаром, и когда товар употреблен, деньги снова исчезают. Они служили только одной цели, ради которой и были когда-то изобретены: упрощению товарообмена. Таким образом, каждый после этой вечеринки мог спокойно идти домой. Не нужно было гоняться за чипами, которых вообще не существует.

Вот мы и дошли до точки: из-за того, что Центральный банк требует проценты на деньги новой эмиссии, возникает больше долгов, чем денег. Это и есть ошибка системы.

Дальше все разыгрывается как в игре в „Черного Петера“, с той лишь разницей, что на каждом круге в игру вводится все больше Черных Петеров. Каждый старается избавиться от своего Черного Петера, и это тем труднее, чем их больше. Приходится ускорять темп, работать еще больше, опережая других, не считаясь ни с чем и выжимая из себя последнее. Все ускоряются без надежды уйти в отрыв. Спираль закручивается все туже и туже.

Разве это не то, что мы с вами наблюдаем? Экономика растет и растет, но – вот чудеса-то! – всем приходится только туже затягивать пояса, рабочих мест не хватает, каждому приходится работать все напряженнее, оставляя все меньше времени для себя и для своей семьи, налоги растут, и у каждого остается чувство, что все становится хуже и хуже, хотя все работают только для того, чтобы становилось лучше. Лучше не станет. Чем больше мы напрягаемся, тем больше возникает неоплатных долгов. Чем больше мы стараемся уйти от невзгод, тем сильнее ухудшаем положение. Единственный выход – найти кого-нибудь, кто расплатится за нас, – кого-нибудь дальнего или саму природу. Вырубим этот дремучий лес, это даст мне дополнительные деньги, чтобы я смог расплатиться с долгами. Выбросим на рынок еще один продукт, который в принципе никому не нужен, уговорим людей, что он им все-таки нужен, хотя бы для того, чтобы быть не хуже других, а произведем этот продукт так, чтобы он скорее сломался, тогда мы больше продадим. Давайте вытягивать деньги у людей из кармана, всеми средствами, чтобы хотя бы с нашими долгами расплатиться. Ядовитые отходы просто зароем, мы не можем себе позволить платить за их обезвреживание. Своя рубашка ближе к телу, каждый воюет за себя.

Самое коварное во всем этом то, что долги – дело частное, тайное. Большинство людей их скрывает как знак своей личной несостоятельности, неудачливости. Они скорее признаются в своей сексуальной несостоятельности, чем в долгах. Официально никто не имеет долгов, с виду все успешные и счастливые. Финансовые проблемы люди скрывают так же тщательно, как в викторианскую эпоху маскировали наличие половых признаков.

Что делать? Экономика призвана давать нам то, что необходимо для жизни. Это не функционирует без денег, деньги – так сказать, кровь экономики. Но эта кровь больна. Она вызывает абсурдный рост экономики и при этом разрушает самые основы нашей жизни. Будь экономика живым существом, мы бы сказали, что у нее лейкемия. Поэтому без оздоровления денежной системы все, что мы можем сделать для спасения Земли, остается бездейственным. Надо устранить дефект конструкции».

Зазвонил телефон. Джон поднял голову и только теперь почувствовал, что глаза у него болят от усталости. Он глянул на часы. Почти половина второго. Время, когда можно ожидать только дурных вестей. Он снял трубку.

– Фонтанелли.

– Эдуардо Вакки, – произнес голос, который он не слышал целую вечность. – Извини, мне только что сказали, что ты на Филиппинах. Там у вас очень поздно?

– Да. Но я все равно еще не ложился.

– Я звоню из-за деда, – сказал Эдуардо. – Он лежит при смерти. И он попросил меня сказать тебе, что он хочет тебя еще раз повидать.

Пересадка в Маниле. Перелет в Бангкок. Оттуда еще лететь в Париж с посадкой в Карачи, и только потом во Флоренцию, где он окажется лишь через двадцать шесть часов. Столько Кристофоро Вакки еще придется жить, если он хочет повидать Джона.

Джон едва сознавал, где они, целиком полагаясь на своих телохранителей. В аэропорту Манилы царил кромешный ад – и в залах, и снаружи. Даже не верилось, что самолеты могут приземляться в этот черный маслянистый смог, окутывающий землю, но в других местах, по слухам, было еще хуже: аэропорт Куала-Лумпур был уже закрыт, Сингапур тоже встал; такого еще не случалось, больницы были переполнены людьми, глаза и дыхательные пути которых не выдерживали чада, некоторые уже умерли.

Наконец они поднялись из адского котла в воздух. В самолете перестало вонять гарью. Джон отмахнулся от напитков, предложенных стюардом; он мог только сидеть в прострации, прислонившись лбом к прохладному окну из пластика. Самолет прочертил в воздухе дугу и развернулся на запад. Отсюда, с высоты сияющей стратосферы, сгустки чада походили на отвратительные черные наросты гигантской цветной капусты, протянувшейся до горизонта, на атмосферную опухоль, разбухшую и омерзительную.

Метастазирующая карцинома печени, сказал Эдуардо о болезни своего деда. Его опухоль была обнаружена полтора года назад, росла относительно медленно, как и бывает у стариков, и вследствие возраста уже ничего нельзя было сделать. Теперь дело шло к концу, и быстро. Джону нужно было спешить.

Какие упреки ему придется выслушать? Перед лицом смерти патрон не станет церемониться, скажет ему все, что думает. Что он пошел за Маккейном по ошибочному пути, что растратил впустую драгоценное время на построение империи, которая никому ничем не помогла. Что он, Кристофоро Вакки, глубоко разочарован в нем. Что Джон оказался недостойным своего наследства.

Лоренцо бы знал. Эти слова то и дело отдавались в его сознании, попадая на одно и то же место, как в китайской пытке каплями воды. Уже одно то, что нашлась вторая часть статьи Лоренцо, казалось ему насмешкой судьбы. Сам он не только никогда не додумался бы до таких мыслей, он даже в готовом виде не до конца их понимал.

Лоренцо бы знал, скажет ему Кристофоро Вакки. Лоренцо был бы истинным наследником.

Все в нем трепетало в страхе перед той минутой, когда он предстанет перед стариком. Вполне можно было бы устроить себе и опоздание. Все-таки не пустяк – кругосветное путешествие. Никто бы не упрекнул его.

Никто, кроме него самого.

* * *

Так странно было снова оказаться в этих краях, увидеть из окна надпись Peretola Aeroporto – почти как тогда, два с половиной года назад. Только здесь по-настоящему началась его новая жизнь. Два с половиной года. Они казались ему вечностью, хотя все это случилось будто вчера.

Странно было снова ехать на том же «Роллс-Ройсе» и той же дорогой – мимо магазина «Феррари»… Только машину вел уже не Бенито. Эдуардо рассказал ему об инсульте и пожал плечами: что поделаешь.