Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - Джонатан И. Израэль

Для нидерландцев представлялось жизненно важным пресечь амбиции Франции и отменить переход испанского наследия к династии Бурбонов. Но было почти столь же актуальным помешать номинальному союзнику Республики, Британии, достичь всех целей за пределами Европы, если могущество Бурбонов будет сломлено. Британия в это время становилась более быстрорастущей и динамично развивавшейся морской, колониальной и коммерческой державой, чем Республика, и соперничество между англичанами и нидерландцами, особенно в Индии, Западной Африке и торговле с Испанской Америкой было острым, как никогда.

В то же самое время было необходимо выработать modus vivendi, приемлемый баланс сил на северо-западных немецких приграничных землях вдоль всей границы Республики. Старый вакуум власти в этих областях, столь хорошо и столь долго служивший нидерландским интересам, теперь окончательно исчез. Между 1591 г. и серединой 1630-х гг. Нидерланды и Испания взаимно уравновешивали друг друга, разместив гарнизоны в многочисленных городах в различных частях приграничной зоны. В 1630-х гг. испанцы вывели свои войска из Лингена, Липпштадта и Хамма и были изгнаны из Клеве, так что с конца 1630-х гг. и до 1702 г. Республика контролировала полосу от Клеве-Марка и Мёрса на юге до Восточной Фрисландии на севере, хотя князь-епископ Мюнстера энергично оспаривал нидерландскую гегемонию в 1660-х и в начале 1670-х гг. После поражения князя-епископа в 1674 г. нидерландское влияние в целом приняло доминирующий характер не только в политике и экономике, но, в кальвинистских областях, также в области религии, а в культурной сфере — на протяжении всей зоны. Но в 1702 г. в качестве главенствующей силы в пограничных областях выдвинулась Пруссия.

После смерти Вильгельма III король Фридрих I Прусский аннексировал графства Линген и Мёрс на основании содержавшейся в завещании Фредерика-Хендрика оговорки, что в случае пресечения прямой мужской линии его наследников наследие Оранско-Нассауского дома должно перейти к потомкам его старшей дочери, Луизы-Генриетты, жены Великого Курфюрста. Генеральные Штаты и Штаты Оверэйссела выразили протест, но король оказал на нидерландцев встречный нажим, пригрозив выйти из союза против Бурбонов. Разногласия между Республикой и Пруссией и прусская гегемония в регионе возросли в ходе военных кампаний 1702-03 гг., в которых прусские войска завоевали у Бурбонов большую часть бывшей гелдерландской четверти Рормонд, в том числе город Гелдерн, который после этого был окончательно аннексирован Пруссией. Нидерландские войска заняли Рормонд и несколько других анклавов, но в целом отношения между Республикой и Пруссией в приграничной зоне оставались крайне напряженными.

В том, что касалось людей и ресурсов, Республика во время войны 1702-13 гг. предприняла крупнейшие и самые продолжительные военные и логистические усилия в своей истории. Армия Генералитета была увеличена с 40 000 человек (численность, установленная для мирного времени) до более чем 100 000. Для финансирования этих усилий расходы Генералитета и налоговые отчисления провинций выросли до беспрецедентного уровня. Но несмотря на рост расходов и численности солдат, было очевидно, что Республика по размеру армий и военной мощи отставала от Франции, Британии, Пруссии и Австрии. На раннем этапе войны регенты пытались добиться, чтобы Республика играла менее важную роль в вооруженной коалиции, чем во время прежней войны. На суше Британия, Австрия и Пруссия выставили в пропорциональном выражении больше войск, чем раньше, тогда как на море преобладание Британии, неизбежное в обстоятельствах, когда Нидерланды направляли большую часть своих военных расходов на содержание сухопутных сил, стало еще более ярко выраженным, чем когда-либо прежде. Англо-голландское морское соглашение от апреля 1689 г., в соответствии с которым обе державы должны были предоставлять линейные корабли для совместных операций в соотношении 5:3, обеспечивало и формально закрепляло неуклонно растущий разрыв в военно-морской мощи и расходах.

Армия Республики никогда не была столь крупной, вдвое превосходя по численности британскую армию, действовавшую на континенте: свыше 100 000 человек против 49 000. В 1708 г. нидерландская армия достигла своего абсолютного максимума для раннего Нового времени, насчитывая 119000 человек по сравнению с 70 000 в британской. Для достижения этого уровня провинциальные ассамблеи заняли большие суммы денег у населения путем выпуска провинциальных долговых обязательств, увеличив постоянную армию с 45 000 до 75 000 человек, и в дополнение к этому наняв еще 42 000 солдат из немецких протестантских княжеств. Около 15 000 временно нанятых солдат получали жалованье из контрибуций, взимавшихся в оккупированных областях Южных Нидерландов. Верховным главнокомандующим союзных армий в Нидерландах был назначен Мальборо, но, в соответствии с секретным англо-нидерландским соглашением от июня 1702 г., он не имел права перебрасывать или вводить в бой нидерландские войска без согласия нидерландских генералов и «военных депутатов» Генеральных Штатов. Последние получили инструкции от Генералитета, предписывавшие им сотрудничать с Мальборо, но отказываться от участия в любой военной операции, противоречившей интересам или достоинству Соединенных Провинций.

Нидерланды все еще были великой державой и основным участником антифранцузской коалиции. Но сравнительный упадок Республики в первые годы войны за Испанское наследство был уже очевидным. Значительно более высокую часть субсидий, выплачивавшихся императору, предоставляла Британия, а союзные немецкие княжества и выставляли больше войск, и вносили больше средств в войну на Пиренейском полуострове, хотя нидерландские войска также участвовали в захвате Гибралтара. (До 1713 г. Гибралтар считался частью Испании «Карла III», совместно оккупированной британцами и голландцами — в Гибралтаре был даже открыт «музыкальный зал» скорее для развлечения нидерландских солдат, чем британских.) Нидерландские контингенты были также в составе союзной армии в Каталонии.

Еще с 1650-х гг. партия-фракция Штатов вынашивала идею назначить командующим нидерландской армией иностранного генерала, компетентного в военных вопросах, но неспособного бросить вызов голландским регентам во внутренней политике. Поэтому, в определенной степени, назначение Мальборо командующим союзными силами в Нидерландах можно считать частью политической реакции, наступившей после смерти Вильгельма III в 1702 г., предтечей которой были планы назначить главнокомандующим Тюренна или шведского генерала в 1650-х гг. Вильгельм III установил более жесткий контроль над нидерландской армией, чем кто-либо из предыдущих штатгальтеров, и благодаря этому смог отменить систему «военных депутатов». Теперь же эта система — что также являлось частью политической реакции 1702 г. — была восстановлена, хотя вместо семи или восьми депутатов, обычно назначавшихся до 1672 г., их было только четыре: один представлял Голландию, а три — оставшиеся шесть провинций, выбиравшихся в порядке ротации. Но ничто не указывало на факт, что назначение Мальборо также означало форму подчинения нидерландских военных сил британским.

В скором времени стало очевидным, что этот новый конфликт, с его неисчислимыми затратами, крахом торговли с имевшими жизненно важное значение французским, испанским и испано-американским рынками и существенным подрывом навигации в Средиземноморье, наносит беспрецедентный ущерб нидерландской системе торговли, городам и промышленности. Штаты Голландии отказались от сохранения англо-нидерландского торгового эмбарго на торговлю с Францией, и в 1704 г. Генеральные Штаты достигли соглашения с Людовиком XIV о частичном возобновлении франко-нидерландской торговли во время войны. Но это пошло на пользу, главным образом, экспорту сельскохозяйственной продукции и виноторговле. Франция, как и Испания, по-прежнему сохраняла в силе запрет на импорт нидерландских мануфактурных и колониальных товаров. Осознание тяжести упадка широко распространилось по всей Республике. Но, несмотря на это, купцы, владельцы мануфактур и общественность по-прежнему безоговорочно поддерживали Штаты Голландии в необходимости продолжения войны. Амстердамские купцы были уверены, что нидерландская торговая система прошлых десятилетий не сможет выжить без поражения Франции и отказа короля из династии Бурбонов от испанского престола, закрытия Шельды и восстановления нидерландской торговли с Испанской Америкой. Свержение Филиппа V и утверждение австрийского кандидата, «Карла III», у власти в Испании, Южных Нидерландах и испанских вице-королевствах в Америке считалось призом, стоившим затраченных на это усилий, людских жертв и финансовых средств. Ибо, если бы Бурбоны сохранили за собой власть над Испанской империей, старая система так или иначе прекратила бы свое существование. Поэтому антиоранжистская фракция в голландском ridderschap'е, а также антиоранжистские регенты и купечество искренне соглашались с Хейнсиусом и Кеппелом: Франция и бурбонская Испания должны быть разбиты совместными усилиями с Британией, Пруссией и Австрией, и необходимо выработать новые гарантии и условия торговли в Южных Нидерландах, Испании и Испанской Америке.