Мемнох-дьявол - Энн Райс

Все это время они без остановки переправляли сокровищаРоджера на юг; занимались этим агенты из смертных. Большинство скульптур и иконбыли переправлены в монастырь в Новом Орлеане, бывший сиротский приют, ипомещены в пустой часовне, которую я когда-то видел и где ничего не было, кромераспятия. Это был знак!

С делами было еще не совсем покончено. Оставалисьнеотправленными кое-какие ценные вещи, пара чемоданов, коробки с бумагами,папки с досье.

Я отсутствовал три дня. В новостях было полно домыслов осмерти Роджера. Хотя как все это попало в прессу, мне говорить не хотели. Вмире темного криминального наркобизнеса вовсю шла драка за власть. Репортерыперестали звонить на телевидение с расспросами о Доре. Никто не знал об этойквартире. Никто не знал, что она здесь.

И лишь очень немногие знали о сиротском приюте, куда онасобиралась вернуться, как только перевезут все реликвии Роджера.

На кабельном телевидении ее шоу запретили. Дочь гангстерабольше не проповедовала. Она не виделась и не разговаривала со своимипоследователями. Из колонок новостей и шуток телеведущих она узнала, чтоскандал облек ее фигуру ореолом загадочности. Но в основном ее называли неимевшей никаких перспектив телеевангелисткой, выступавшей в кратковременныхпередачах и не ведавшей о делах отца.

В обществе Дэвида и Армана она утратила все контакты спрежним миром, живя здесь, в нью-йоркской квартире отца, за стенами которойвластвовала тяжелейшая за последние пятьдесят лет зима и с небес валилснегопад; живя среди бесценных реликвий, прислушиваясь к ним, к их ласковымутешениям, к их чудесным сказкам, не представляя, что собирается делать, всееще веря в Бога...

Вот такими были самые последние новости.

Я забрал у них одеяло и пошел в одном ботинке черезквартиру.

Я вошел в маленькую комнату. Завернулся в одеяло. Окно здесьбыло зашторено. Значит, солнца не будет.

– Не подходите ко мне, – сказал я. – Мне нужноотоспаться сном смертного. Мне нужно проспать ночь и следующий день, и потом явсе вам расскажу. Не трогайте меня, не приближайтесь ко мне.

– Можно мне спать в твоих объятиях? – спросила Дора –бледное, трепещущее, наполненное кровью создание, стоящее в дверном проеме, закоторым виднелись ее ангелы-вампиры.

Комната была темной. В ней стоял лишь один сундук ссокровищами. Правда, в холле были еще и статуи.

– Нет. Как только взойдет солнце, мое тело сделает всевозможное, чтобы защититься от вторжения смертного. Тебе нельзя погружаться сомной в этот сон.

– Тогда позволь мне полежать с тобой хоть сейчас.

Двое других уставились через ее плечо на мою пустуюглазницу, взволнованно подталкивая друг друга. В ней, должно быть, стоялакровь. Но наша кровь быстро сворачивается. Глаз был вырван с корнем. Какой же,интересно, у него корень? Я все еще чувствовал запах нежной, восхитительнойкрови, которую вкусил от Доры. Кровь осталась у меня на губах, ее кровь.

– Дайте мне поспать, – сказал я.

Заперев дверь, я лег на пол, подтянул колени к животу,окунулся в тепло и уют толстых складок одеяла. Я вдыхал запах прилипших к моейодежде сосновых иголок и земли, дыма, засохших частиц дерьма, крови –человеческой крови, – крови с полей сражений и крови из Айя-Софии, когдана меня свалился мертвый младенец, и запах конского навоза, и запах адскогоизвестняка.

Все это было под одеялом вместе со мной, а рука мояпокоилась на развернутом Плате, прикрывавшем мою нагую грудь.

– Не подходите ко мне! – прошептал я вновь для ушейбессмертных, находящихся за пределами комнаты, – тех, что были так смущеныи напуганы.

А потом я заснул.

Сладкий покой. Приятная темнота.

Хорошо бы смерть была похожа на это состояние. Хорошо бы воттак спать, спать и спать вечно.

Я пребывал в бесчувствии целых двадцать четыре часа,проснувшись лишь на следующий вечер, когда солнце на зимнем небе уже угасало.На деревянном сундуке были разложены предметы моей одежды, хорошей, а не той, вчем я пришел, и стояла пара ботинок.

Я попытался представить себе, кто все это подбирал для меняиз того гардероба, что был в гостинице. Логика подсказывала, что это Дэвид. Яулыбнулся, размышляя о том, как часто в нашей жизни мы с Дэвидом совершеннозапутывались в приключениях с одеждой.

Но, видите ли, вампир, который не придает значение такоймелочи, как одежда, – уже нонсенс. Даже самые великие мифические персонажи– если они созданы из плоти и крови – обязаны беспокоиться по поводу застежекна туфлях.

Меня вдруг осенило, что я вернулся из царства, где одеждаизменяет вид по воле носящего ее. И что я покрыт грязью и на мне лишь одинботинок.

Я поднялся, не забывая об осторожности. Бережно достал Плат,не разворачивая и даже не рискуя взглянуть на него, хотя, мне казалось, сквозьткань проступало темное изображение. Я аккуратно снял с себя всю одежду исложил ее стопкой на одеяле – так, чтобы не пропало ни одной сосновой иглы.Затем пошел в расположенную рядом ванную комнату – стандартное помещение сгорячим паром, выложенное кафелем, – и купался как человек, крестящийся вИордане. Дэвид приготовил мне все необходимые мелочи: щетки, расчески, ножницы.Вампиры, право, не нуждаются в особенной роскоши.

Все это время дверь ванной комнаты была приоткрыта. Осмельсякто-нибудь войти в спальню, я выпрыгнул бы из-под горячей струи и велелнезваному гостю выйти.

Наконец я появился из ванной – влажный и чистый, причесалволосы, тщательно вытерся и полностью облачился в одежду. То есть надел на себявсе, что у меня было, начиная с шелковых кальсон, майки и черных носков икончая шерстяными брюками, рубашкой, жилетом и двубортным блейзеромтемно-синего цвета.

Потом я наклонился и поднял сложенный Плат. Я держал его, неосмеливаясь развернуть.

Мне было хорошо видно темное пятно на обратной сторонеткани. В этот раз я не сомневался. Я убрал Плат под жилет и тщательно застегнулвсе пуговицы.

Затем посмотрел в зеркало. Там отражался безумец в костюмеот «Братьев Брукс», демон с роскошными белокурыми локонами, с расстегнутымворотником рубашки и единственным жутким глазом, глядящий на себя самого.

Глаз! Господь милосердный! Глаз!

Пальцы мои потянулись вверх, чтобы ощупать пустую глазницу искладку век, не до конца прикрывавшую пустоту. Сейчас бы меня очень выручилачерная повязка на глаз. Но повязки не было.