Собственность Норта - Константин Келлер

А со следующего дня начался новый забег. Перед глазами Тэи мелькали лица, диагнозы. Операции, травмы… Роды, вывихи, переломы… Лихорадка… Они исписала уже три толстые тетради и купила еще пару. Записи ее стали структурированными, четкими, с описанием всех необходимых деталей и нюансов. И ее поведение изменилось. Ее действия стали точными и уверенными, моментально оценивая ситуацию, она так же быстро выстраивала алгоритм необходимых действий. Пациенты перестали смотреть на нее со снисходительной улыбкой, а мальчишки-подростки совсем утратили свою ловкость, калеча руки-ноги и стараясь попасть к ней на прием. Пара пациентов постарше попытались было за ней приударить, но девушка оставалась невозмутимо-вежливой и только.

Казалось, что она втянулась эту круговерть и даже начала получать какое-то удовлетворение. Лем чутко и не без гордости уловил в ней эту перемену. Неожиданно войдя в его жизнь, она осталась в ней и стала членом его семьи. Ему нравилось наблюдать за ее ростом. Какая она была месяц назад, и какой он стала сейчас. Лем ощущал гордость за нее, и ему нравилось, что он тоже приложил к этому руку.

Последние выходные каникул были испорчены одним происшествием, омрачившем всё.

Они снова ездили на озера. Тэя полюбила это место. Ей нравились прогулки с Лемом и их неспешные беседы. Иногда они были так загружены, что в течение дня им не удавалось перекинуться и парой слов, и во время таких прогулок они обсуждали сложные случаи или просто говорили на разные темы. У Тэи все еще было много вопросов, и Лем обстоятельно на все отвечал.

Домой они вернулись снова затемно, но едва девушка вошла в свою комнату, как услышала коммуникатор и короткие ответы Лема, затем раздался характерный звук собираемых инструментов. Тэя выбежала из комнаты

— Я с тобой, — быстро сказала она.

— Не думаю, что стоит, — с сомнением сказал сатторианец.

— Стоит, — кивнула Тэя, — я должна уметь работать в любых условиях и с любыми пациентами.

Кажется, она его убедила.

— Ладно, лишняя пара рук не помешает, — кивнул сатторианец и крикнул: — Ной, мы уехали!

Гравилет вылетел за пределы города.

— Куда мы? — Тэя вглядывалась в темноту.

— Это не совсем легальное место, — сказал осторожно Лем.

— Что это? Подпольные бои? — спросила Тэя, и голос ее стал глухим.

— Да, там тяжелый исход. В клинику ехать нельзя. У нас уговор с владельцем, когда надо, он вызывает меня.

Тэя напряженно смотрела на приближающиеся огни поселка наемных рабочих.

Гравилет сел на площадку возле бывшего ангара.

— Держись возле меня, — быстро сказал Лем, и они вошли в боковую дверь.

Их ждали.

— Док, сюда, — они пошли по узкому коридору, быстрый взгляд скользнул по Тэе и снова обратился к Лему. — Здесь, — человек толкнул дверь, и они вошли в маленькую комнатку, где на массажном столе корчился в болях человек.

Его лицо было разбито в кровь и явно деформировано.

— Лицевые кости сломаны, — тихо сказала Тэя.

Лем не ответил. Его руки скользили по телу бойца, явно сканируя и определяя повреждения.

— Скажи мне, кто ты? — обратился Лем к человеку, вглядываясь в его лицо. — Сандорриец? Сатторианец? — он посмотрел на телосложение. — Крунн?

Человек что-то простонал.

— Он — сандорриец, — сказал их провожатый.

— Черт… — Лем снова прослушал руками грудную клетку пострадавшего.

— Все плохо? — тихо спросила Тэя.

— Помнишь снимки в учебной комнате?

Тэя кивнула.

— Похожие травмы, и это сандорриец…

— Вот же… — пробормотала девушка, но через мгновение она поставила сумку на столик и раскрыла ее.

— Что ты делаешь? Здесь мы бессильны. Я заберу его в клинику, там я его вытащу. Помогите мне донести его до гравилета.

Оказалось, что поверхность массажного стола отделяется по принципу носилок. Лем и их провожатый подхватили раненого, а Тэя взяла увесистую сумку.

В это время закончился очередной бой, и народ повалил на улицу. Им пришлось пробираться сквозь толпу.

— Тэя?! — раздалось вдруг совсем рядом.

Девушка резко обернулась.

— Тэя, это и в самом деле ты!

Она увидела Троя. Грязный, в крови.

— Что ты здесь?.. — начал было он.

— Я спешу в клинику! — когда она заскочила в гравилет, ее трясло.

Лем поднял машину в воздух.

— Что с тобой? — спросил он.

— Трой здесь, — выдохнула девушка.

— Ну и что? — Лем был спокоен. — Проверь пульс у парня.

Тэя повернулась к устроенному на заднем сиденье бойцу и нащупала его пульс.

— Слабый, частый…

Гравилет почти упал на стоянку. Их ждали. Лем бежал рядом с носилками и сыпал командами.

— На сканер его! Тэя, готовься, — он повернулся к медсестре. — Вызовите моего сына, пожалуйста, — попросил он и посмотрел на Тэю, — нам понадобится помощь.

Та кивнула и начала мыть руки, пока медсестры заканчивали ее облачение.

— Как мы его оформим, доктор?

— Потом придумаем, — Лем не сводил глаз с экрана сканера, нетерпеливо потирая руки. — Так, я все увидел. Тэя, быстро сюда, — скомандовал он и повернулся к операционной сестре: — Скальпель…

Ной прилетел быстрее, чем Тэя ожидала. Они простояли у стола втроем всю долгую ночь. На заре Лем отступил от стола и сказал:

— Зашивайте.

Ной и Тэя принялись накладывать швы. Лем стоял, держа руки на весу, не сводя глаз с операционного поля, наблюдая за каждым их шагом.

— Здесь оставь доступ, — сказал он сыну, тот кивнул и выполнил указание отца.

Травмы были тяжелые, практически не совместимые с жизнью, но, похоже, что с этим парнем они попали в тот самый пресловутый один процент. У Тэи все аж звенело внутри от напряжения и ощущения победы. Победы над смертью.

— Рано радоваться, — охладил ее пыл Лем, — его еще надо выходить.

Тэя согласно кивнула. Да, сначала первые сутки, затем третьи и так несколько контрольных точек, которые должен будет пройти их пациент, прежде чем можно сказать, что они победили. И все же… Сейчас они победили, что бы ни говорил Лем. И последние швы…

— Всё, в реанимацию его. Следить за его состоянием. Мы останемся здесь. На первом этаже есть комната для дежурных врачей, устроимся там, — сказал Лем падающим с ног Тэе и Ною.

Те едва добрались до указанной комнаты и моментально уснули. Лем пришел после того, как пациента перевезли в палату, и, только удостоверившись в его стабильном состоянии, сатторианец позволил себе прилечь на пару часов.