Новый муж для Рейни - Беверли Лонг

Рейни показалась самой себе низкорослой и неподходяще одетой в своей легкой юбке и простой рубашке.

– Неужели меня даже обнять нельзя после стольких лет? – капризно спросила брюнетка.

Чейз оглянулся через плечо, увидел Рейни и жестом подозвал ее к себе. Она извинилась и обошла покупательницу, стоявшую в очереди за Чейзом. Он положил руку ей на плечи.

– Шила, это моя жена Рейни, – сказал он. – Рейни – Шила Стэнтон. Мы вместе учились в школе.

Красотка наклонила подбородок.

– Жена?! – повторила она. – Терри из булочной говорила, что ты вернулся, но о жене не сказала ни слова.

– Рейни спала, когда я покупал пончики, – объяснил Чейз.

– У вас нет колец.

– Мы их отдали в утяжку. Мы ведь недавно поженились.

Наконец Шила посмотрела Рейни в глаза:

– Поздравляю!

Ее поздравление звучало неискренне.

– Что ж, мне пора! – Брюнетка схватила пластиковый пакет, который ей протягивала кассирша.

Едва она вышла из магазина, как кассирша расхохоталась; казалось, она никак не может остановиться.

– Что такое? – спросил Чейз, глядя в большую витрину. Когда он обернулся, Рейни показалось, что он готов кого-то задушить.

– Час назад, когда я пришла на работу, я заметила ее на парковке. Она сидела в машине. Я еще подумала, какого дьявола она задумала. Наверное, она тебя дожидалась, потому что, не успел ты войти в магазин, она влетела вслед за тобой.

Чейз достал бумажник, и Рейни вспомнила его слова: в маленьких городках сплетни распространяются быстро. Шила узнала, что Чейз вернулся, сделала логический вывод, что ему придется когда-нибудь поехать за продуктами, и устроила засаду.

Еще не было полудня, а они уже выполнили норму по неожиданным нападениям на неделю вперед… Ей показалось, что Чейз думает то же самое.

Чейз упорно молчал, пока они расплачивались и перекладывали покупки в багажник. После того как оба пристегнулись, он наконец повернулся к Рейни:

– Мы с ней встречались после школы… несколько лет с перерывами. Однажды нас с ней даже арестовали.

– Арестовали? За что?

– Устроили гонки на трассе. Обвинения сняли, когда полицейский узнал Шилу. Ее папаша был мэром городка.

Она рассмеялась:

– Начинаю догадываться, какая у тебя была репутация, когда ты здесь жил! Оказывается, я замужем за местным хулиганом!

Он улыбнулся:

– Жена хулигана – тоже хулиганка?

Он тут же спохватился, сообразив, как двусмысленно выразился.

– Извини, – сказал он.

Прежняя Рейни, с блеклыми, почти мышиными волосами, из вежливости сделала бы вид, будто ничего не произошло, или отвернулась. Но платиновой блондинке Рейни следовало вести себя по-другому. Неожиданно для себя Рейни задумалась. Как ей заслужить такую репутацию?

Но почти во всех сценариях, которые приходили ей в голову, на передний план выдвигался Чейз Холлистер. Ей стало жарко.

– А знаешь, я всю жизнь гадала, что значит быть местным возмутителем спокойствия.

Он посмотрел на нее в упор. Его глаза стали темными. Манящими.

Но, как и цвет ее волос, ее храбрость тоже была для нее в новинку и, очевидно, быстро улетучивалась. Она тяжело вздохнула:

– Нам пора домой. Продукты испортятся. Перегреются…

Очевидно, перегревались не только продукты, думал Чейз по пути домой. Иногда слова у него опережали мысли, ярким доказательством чего служил его намек, что он предпочитает хулиганок.

Предполагается, что он должен ее защищать.

Но кто защитит его самого от безумного напряжения, какое он испытывает всякий раз, когда Рейни находится рядом? По правде говоря, дело не только в физической близости. Вчера ночью она была наверху, а он лежал на диване и страстно жаждал ее. Даже больная нога не помогала переключиться.

Они знакомы меньше суток, но, когда он говорил с ней, ему казалось, будто они давние друзья. Ничего подобного он не испытывал ни с одной женщиной.

Сегодня утром Шила застала его врасплох. Когда они встречались, их объединяло сильное физическое влечение. Точнее, кроме сильного физического влечения, у них не было почти ничего общего. В девятнадцать такое вполне нормально. Чейз всегда считал, что и Шила думает так же. Она не устроила скандала, когда он уехал, хотя сразу после переезда в Сент-Луис Кэл пару раз говорил ему, что встретил Шилу неподалеку от их квартиры. От замечаний Кэла Чейз отмахивался; ему казалось, что тот все выдумывает.

Но лет пять назад он получил анонимное письмо, в котором его обзывали самыми грязными словами. И хотя ничто не указывало на то, что письмо написала Шила, что-то в самом построении фраз, в отдельных выражениях позволяло предположить, что автор – именно она.

Письмо не было угрожающим, и он не обратил на него особого внимания. К тому времени Чейз был очень занят тем, что ловил плохих парней. У него просто не оставалось времени на то, чтобы тревожиться из-за анонимных писем.

Но сейчас, слушая рассказ пожилой кассирши, он задумался. Возможно, он недооценил Шилу.

Им с Рейни лучше держаться от нее подальше.

Когда они приехали домой, он попросил Рейни посидеть в машине, а сам осмотрел дом. Он не ожидал, что вернется Ллойд, но не хотел ничего оставлять на волю случая.

В доме было пусто; более того, при свете дня все выглядело еще более унылым, чем вчера вечером. Они внесли продукты, но, прежде чем убрать их, он выполнил обещание и выкинул все, что находилось в холодильнике. Затем протер полки. Когда он закончил, то увидел, как Рейни вытирает плиту.

– Тебе вовсе не обязательно помогать мне, – заметил он. – Я сам все сделаю.

– Не смеши меня, – ответила она. – Что мне-то прикажешь делать, наблюдать, как ты работаешь?

– Дом не твой, и беспорядок тоже.

– Да, но какое-то время я тут поживу.

Он провел рукой по волосам.

– Наверное, последний дом, в который тебя поселили, был в лучшем состоянии.

Она посмотрела на заставленную старыми кастрюлями рабочую поверхность, обернулась к столу, заваленному газетами и грязной посудой, взглянула на пол, к которому прилипали подошвы сандалий.

– Зато тут есть одно важное преимущество.

– Да? И какое же?

– Здесь в меня пока еще никто не стрелял.

Ближе к вечеру они поехали в Хамертон. Едва тронулись с места, Рейни, которая прижималась лицом к стеклу, сказала:

– Не ожидала, что все будет так выглядеть. Вчера, когда мы приехали, было темно; наверное, тогда я не сумела все оценить в полной мере.