После бала - Энтон Дисклофани

В этот раз я дала ей время, оставила в покое в надежде, что она сама придет ко мне. Я понимала, что не стоит задавать ей слишком много вопросов. Но она не приходила ко мне, поэтому я покинула спящего мужа и на цыпочках пошла вниз, в его кабинет.

Сперва я проверила Томми – разве можно не зайти ночью в комнату своего ребенка, чтобы проверить, дышит ли он? Он дышал, глубоко и ровно, по его дыханию можно было бы засечь время.

После старого скрипучего паркета в доме мамы я заставила дизайнера положить мягкие бежевые ковры по всему дому, кроме кухни. А поверх тех ковров лежит еще один слой ворсистых ковриков ярких цветов. В моем доме просто невозможно ходить шумно.

Я закрыла за собою дверь в кабинет Рэя и, налив себе немного хорошего скотча, залпом его проглотила. Я ненавидела вкус, но мне нравился эффект, который он дает.

Я почти сдалась и чуть было не положила трубку, как она ответила.

– Алло, – сказала она. – Только Сесе может звонить так поздно.

Она не была пьяна. Ничего необычного. Ее голос был, возможно, лишь немного раздраженным.

Я завалилась в кожаное кресло за письменным столом Рэя; казалось, что мои кости стали жидкими.

– Это Сесе. Я…

– Ну конечно это ты.

Она выдохнула, и я поняла, что она курит. Я ассоциировала курение – запах дыма, картинку женщины, которая вставляет сигарету между губ, – с Джоан.

– Помнишь, как ты учила меня курить? – спросила я.

– Да уж, ты бы меня такому не учила.

– Мы тогда были в Эвергрин. Кажется, нам было по тринадцать.

– По двенадцать, – поправила Джоан, – нам было по двенадцать. – Мне стало так приятно, что она запомнила. – Тебя рвало в траве, а я боялась, что убила тебя. – Она засмеялась. – Но ты оказалась сильнее этого.

– Ты заботилась обо мне, – сказала я. – Ты дала мне свою одежду, чтобы Дори не учуяла запаха, и уговорила наших мам разрешить мне остаться на ночь, хотя это был будний день.

– Ты не хотела уходить, – сказала Джоан. – Никогда не хотела.

Это правда, я никогда не хотела уходить. Тогда же мне стало плохо от дыма и меня рвало за сараем в саду, а Джоан гладила меня по спине и положила мне на лоб влажное полотенце. Той ночью я уснула рядом с ней.

– Я воровала сигареты у папы, – сказала она. – Он никогда их не считал. А вот мама считала. – Она вздохнула. – А теперь папа даже не знает, кто я.

– Он по-прежнему тебя любит, – сказала я. Я знала, что это правда. Любить Джоан было в крови у Фарлоу.

Какое-то время она молчала.

– Наверное, любит. Не знаю. Уже поздно. Очень поздно. Я бы не стала звонить тебе так поздно. Я могу разбудить Томми.

Я ждала ответа. Мое лицо, казалось, кипело.

– Так что ты хотела узнать? В порядке ли я? Да, все хорошо. Мне просто нужно побыть одной.

– Но ты не одна, – сказала я, водя пальцем по ободку тяжелого хрустального стакана.

Джоан молчала. Когда она заговорила, ее голос звучал смиренно.

– Ты когда-нибудь задумывалась, сколько времени ты провела, волнуясь обо мне?

– Я твоя подруга.

– У меня уже есть мать. – Она говорила так, будто не слышала меня. – У меня есть мать, чтобы волноваться обо мне. Мне не нужна вторая.

Я физически ощутила ее слова: удар в грудь. Или не так: ощущение было противоположным предыдущему. Внезапная, острая нехватка воздуха в легких. Как укол. Знала ли она свою силу? Конечно, знала.

– Но ты вечно волнуешься, – сказала она, когда я уже почти впала в отчаянье.

Наверное, в этом и была суть нашей дружбы: Джоан могла быть грубой, раздражительной, резкой, могла поступать со мной так, как я никогда не поступила бы с ней. Но она никогда не заходила слишком далеко. Она всегда возвращалась.

– Просто будь… – Я замолчала. – Просто будь осторожна. Пожалуйста.

– А сейчас мне пора. – И она положила трубку.

Теперь у меня не было ни единого шанса заснуть. Я стояла и водила пальцем по стопке с книгами Рэя. Вытащив одну из стопки, я переложила ее в другое место, даже не посмотрев название.

Все эти годы я понимала, что волнение о Джоан было похоже на влюбленность. Ее отсутствие причиняло мне боль. Увидев ее лицо, услышав голос, я будто заново рождалась.

Рэю бы это не понравилось: я звоню Джоан посреди ночи. И в одиночестве пью скотч, как мужчина. Я и сама злилась на себя: три часа ночи! Мне вставать через три часа, а я трачу время на проблемы Джоан, на жизнь Джоан.

Я поднялась.

– Довольно, – сказала я себе.

Я еще раз заглянула к Томми, перед тем как проскользнуть обратно, к Рэю под одеяло. Через какое-то время она вернется ко мне. Как всегда. А мужчина уйдет. Как всегда.

Нужно было прийти к ней, когда это случится. Если бы я знала, что это случится в течение нескольких недель, то дождалась бы. Возможно, это ничего не изменило бы – Джоан давно следовала по этому курсу.

Некоторые сказали бы, что это – лишь часть неизбежного хода событий, судьбы. Но судьбу можно изменить. Джоан, в конце концов, изменила мою.

Джоан сбежала весной, перед выпуском из школы. За неделю до ее исчезновения я проследила за ней во время большой перемены. Я увидела ее в столовой и, уставшая от постоянной неизвестности и отсутствия подруги, решила последовать за ней. Я выскользнула из кабинета машинописи, спряталась за шкафчиками и, дождавшись звонка, увидела, как Джоан, выйдя из кабинета трудов, куда-то направилась.

Она вышла из класса и была одна, что меня удивило. Обычно ее окружала толпа людей. Теперь она выглядела задумчиво, держа книжки обеими руками. Было просто следить за ее белокурыми волосами – вот они пересекли холл, промчались сквозь толпу, повернули к стадиону, где обычно проводились собрания и матчи по баскетболу. Где Джоан выступала миллион раз. Я помню прямоугольные лампы вдоль окон, мимо которых шла Джоан, все еще прижимая книги к груди.

Я прижалась к холодной стене рядом с дверью. Стадион был огромным, вмещал сотни людей, но сегодня он был только для двоих: Джоан и меня.

Я вышла из тени.

– Джоан, – мягко промолвила я, и она склонила голову набок, но тут из-за трибун появился еще один силуэт.

Нас стало трое. Джон, сперва подумала я, выпускник, с которым Джоан встречалась последние несколько месяцев; но Джон был выше этого парня, он держал себя иначе. Этого парня я раньше не видела.

Джоан подошла к нему. Я ощутила что-то странное в своем животе; я сразу же все поняла. Джоан ступала очень тихо; когда она подошла, он страстно поцеловал ее, держа за затылок. Я никогда не видела, чтобы так целовались, с открытым ртом, с явным обоюдным желанием. Джоан не отпрянула – она целовала его в ответ. Она была голодна, как и он.