Месть амазонки - Эльхан Аскеров

– Твоя месть так важна для тебя?

– Да. Я последний из всего рода. И если я не исполню этот завет, мне не будет покоя. Потому я и стал лучшим. Чтобы когда-нибудь отомстить.

– Но ты уже вырезал целое племя.

– Это не было резнёй. Я пришёл туда и ждал месяц, когда они вернутся из очередного набега. А потом вышел и бросил им вызов.

– А почему они не расстреляли тебя из луков?

– Я двурукий.

– Это как?

– Я дерусь двумя клинками. Монах научил меня правильно двигаться, и они промахнулись.

– Но это невозможно!

– Возможно. Я бился один против всех и победил. Под конец они стали кричать, что я бейсарк.

– Что это?

– На их языке это люди, одержимые демонами боя. Их не берёт оружие обычных людей. Я убил всех. Потом дошёл до ручья и упал. Я спал два дня и две ночи, просыпаясь только, чтобы напиться.

– И часто с тобой это бывает?

– Нет. За всю жизнь это был третий раз. В первый я бился на арене против пятерых чернокожих. Потом я сорвался. Я убил большую часть охраны и стражников, но они набросили на меня сеть. И я снова оказался в клетке. После этого хозяин долго не решался выпускать меня на арену. Второй раз это было в пустыне. Я шёл пешком. На меня набросились какие-то бандиты. Сначала я просто отбивался, но потом, услышал, что они хотят продать меня для боёв какому-то вельможе. Их главарь кричал, чтобы они брали меня живьём. И я снова сорвался. Они все остались там. Так я нашёл Сапсана. Тогда он был ещё годовалым стригуном. Кобыла главаря вывезла меня в их оазис. Там я прожил почти два года. Вырастил коня, нашёл оружие по душе и их тайник.

– Так ты богат?

– Денег мне хватает. Повезло. Меня вели духи. Этот оазис в скалах, на границе Глотки Ифрита, караваны обходят это место стороной. Там мне никто не мешал. Пришла пора, и я приехал в этот город.

– Я видела твоего коня. Огромный.

– Это мой единственный друг. Верный, преданный. Сможет и от человека, и от зверя защитить, а если упаду, никого не подпустит.

– Кого из людей ты можешь назвать своим другом?

– Это случается очень редко.

– Ты жесток. Но ведь не все люди виноваты в твоих бедах.

– А я никого и не обвиняю.

– Но и не подпускаешь к себе близко.

– Моя жизнь коротка.

– Ты говоришь так, словно готов завтра умереть.

– Я всегда к этому готов. Мне нечего терять в этом мире. Я свершу своё дело и только потом смогу подумать о себе.

– Что ж, это твоя жизнь. Я не готова погибать, но совсем не против умереть маленькой смертью. – Лукаво рассмеялась девушка и одним гибким движением оказалась у него на руках.

– У тебя ничего не болит? – осторожно осведомился он.

– Глупый. Попробовав раз, я никогда не откажусь. Мне было очень хорошо, и я хочу продолжения.

– Да, но…

– Заткнись и поцелуй меня. Если в миру командуешь ты, то здесь буду командовать я.

Рассмеявшись, он прижал её к себе. Легко поднявшись на ноги, он прилёг на топчан, скользнув взглядом по дверной щеколде.

– Великая Мать! Какой же ты огромный! – страстно целуя его, прошептала девушка. – Сожми меня. Сильнее.

– Я раздавлю тебя.

– Нет. Мне будет хорошо. Отпусти себя на свободу. Дай себе волю. Ты словно каменное изваяние.

– Я боюсь сделать тебе больно.

– Не бойся. Я не так слаба, как кажусь. Расслабься.

Он непроизвольно сжал руки, и она тихо охнула, но тут же рассмеялась:

– Медведь. Но почему мне так сладко?! – чуть слышно застонав, она гибко повела бёдрами и приняла его всего, без остатка, с лёгкостью, которой удивилась сама.

Замерев, она всмотрелась в его покрытое шрамами лицо. Обычная суровость отступила куда-то, сменившись чуть насмешливым, добрым выражением лица. Неожиданно она поймала себя на том, что ей нравятся его шрамы. Что они совсем не портят его. Ей захотелось во что бы то ни стало заставить его застонать от удовольствия. Эта мысль так захватила её, что она сама застонала в голос, неожиданно достигнув пика.

Очнувшись, она медленно поднялась и, рассыпая цепочку поцелуев от лица к животу, приникла губами к его плоти. Вздрогнув, он замер, словно закаменел. Распаляясь всё больше, девушка ласкала его, не останавливаясь.

Зарычав в полный голос, он сжал кулаки и взорвался, сотрясаемый судорогой наслаждения. С трудом оторвавшись от него, Лин прижалась лицом к его груди, тяжело переводя дыхание. Его возбуждение пробежало по её нервам, как удар молнии.

Отдыхая, она не могла заставить себя разжать руки. Ей казалось, что стоит только пошевелиться – и всё исчезнет. Пропадёт волшебная сказка ощущений. Регулярно бывая в башне наслаждений, она знала все возможные способы любви. Верховная, выбирала раба, и он добросовестно трудился, стараясь доставить ей удовольствие. С самого детства её заставляли штудировать трактаты о любви, запоминать позы и ощущения, уметь действовать так, как не решится никакая другая женщина. Но в эти минуты она поняла, что это было просто механикой.

Рабы трудились старательно, но в них не было того огня, который зажигает женщину, вознося её в небеса. Этот воин старался быть просто осторожным, не позволяя себе расслабиться, и именно эта забота заставляла её пускаться на безрассудства. Окажись он в райской башне, многие амазонки не рискнули бы экспериментировать, но она пошла до конца и не жалела. Ей даже не с чем было сравнить свои ощущения.

– Ты жива? – тихо спросил он.

– Кажется, – ответила она, поднимая голову.

– Сумасшедшая! Я думал, ты захлебнёшься.

– Не дождёшься. Скорее твой источник иссякнет.

– Хотелось бы знать, кто тебя научил таким фокусам?

– Жрицы. У них есть целые трактаты об искусстве наслаждения.

– М-да! Я думал, что амазонки только получают его.

– В основном да. Эти трактаты не читают.

– Почему?

– Обычные воины в большинстве своём не грамотны. Они изучают только искусство боя.

– Монах говорил, что тренировать и развивать только тело без духа – всё равно что тренировать одну руку. Это будет полбойца. Развивать нужно всё гармонично.

– Он очень мудрый, этот твой монах.

– Это их философия. Они бродят по свету без оружия и ведут людей к миру, проповедуя добро.

– И они мужчины?

– Да. Среди этих монахов нет женщин.

– Почему?

– Так повелось, – пожал плечами Паланг и без всякого перехода продолжил: – Завтра мы уйдём отсюда. Я сниму дом. Переоденешься в нормальное платье и станешь взрослым человеком.