Ой, мамочки - Дороти Кэннелл

— В этом фильме снималась моя мама.

— Ты мне никогда не говорила. — Он нежно коснулся моих волос.

— А я его никогда и не видела. — Я зажала ему рот ладонью. — Она предложила мне на выбор: посмотреть свой фильм или "Бэмби".

Из телевизора хлынула энергичная музыка. Экран вдруг подернулся пеленой, но в следующий миг, точно по мановению волшебной палочки, туман исчез, открыв нашим взорам полную луну, нависшую над особняком, выстроенным в лучших традициях готических ужастиков. Зубчатые башенки нависали над поверхностью воды. Под грохот барабанов обшарпанная дверь особняка распахнулась, увлекая зрителя в обшитый деревянными панелями холл, где царило мрачное черно-белое уныние. У меня в зобу дыхание сперло, когда по лестнице спустился надменный дворецкий с набриолиненной головой, нарисованными усиками и свечкой в руке.

— Леди и джентльмены, — возвестил он дребезжащим голосом, — как ни горько мне быть глашатаем дурных вестей, но, увы… — Губы его скривились в подобии улыбки. — Хозяин умер не своей смертью, а в завещании прорех не меньше, чем дырок в сыре.

Крупным планом возникли онемевшие реципиенты этого известия: тучная дама с острыми, как шляпные булавки, глазками; жирный очкастый школьник и, наконец, глупенькая блондинистая танцовщица-стриптизерша, вяло повиливающая задом, одновременно разрывая на мелкие кусочки какую-то бумажку.

— Это твоя мать? — присвистнул Бен.

Я возмущенно шикнула.

— Нет. У нее маленькая роль без слов в кордебалете. Как бы не пропустить…

Но было уже поздно. "Печальный дом" растаял, и на смену ему явился седовласый широкоплечий господин с характерными чертами телеведущего.

— Добрый вечер. Я Гарвард Смит, и в эфире ток-шоу «Беседка». Только что вы видели кадры одного из самых популярных фильмов с участием актрисы Теолы Фейт. Сегодня у нас в студии ее дочь Мэри Фейт, автор недавно вышедшего бестселлера «Мамочка-монстр», в котором раскрываются леденящие душу подробности ее детства, проведенного подле женщины, известной миллионам под именем Киттен Фейс, комедийной актрисы и несравненной секс-бомбы.

Камера скользнула вдоль стола, мимо двух стаканов и графина с прозрачной жидкостью, к женщине, романами которой зачитываются на земле и в воздухе, — женщине с приклеенной улыбкой и невыразительными чертами лица, Волосы собраны в пучок на затылке, на носу — очки-стрекозы. На вид особе было лет сорок с гаком.

— Благодарю вас, Гарвард. — Ее гнусавый голос прекрасно сочетался с двубортным брючным костюмом и галстуком-бабочкой; в руках она вертела карандаш. — Хочу воспользоваться случаем, чтобы заверить всех поклонников моей матери, которые слушают нас сейчас, что их разочарование причиняет мне сильную боль. Прошу вас, поверьте мне… — лицо особы смягчилось, губы дрогнули. — Я написала «Мамочку-монстра» вовсе не затем, чтобы отомстить Теоле Фейт за мое чудовищное детство — ежевечерние пьяные вечеринки в ванной, Санта-Клаус, вылезающий из камина в чем мать родила…

— Игра в лапшу потрясла меня до глубины души, — вклинился респектабельный Гарвард, полыхнув обаятельной улыбкой, — а меня непросто удивить. — Он заботливо пододвинул собеседнице стакан с водой.

Мэри Фейт задумчиво уставилась на стакан.

— Посредством этой книги, которая появилась на свет в невыносимых муках, я обращаюсь к женщине, которая долгие годы отрицала мое существование, выдавала меня за дочку своей служанки, держала меня взаперти в роскошном голливудском особняке. Я говорю ей: мама, еще не поздно! Ты можешь измениться. Можешь вновь стать человеком! И если — вернее, когда — ты это сделаешь, я буду ждать тебя с распростертыми объятиями. Я не стану спрашивать, как звали моего отца, не стану интересоваться, почему ты до шести лет наряжала меня мальчиком, почему вышвырнула в мусорный ящик мою единственную куклу! Я хочу услышать лишь три коротких слова: "Прости меня, доченька".

Гарвард снова расплылся в улыбке.

— Мэри, вы смелая женщина! Во время перерыва вы сказали, что на день рождения мама пригрозила вас убить.

— Да. Но сознание моей правоты сгладило боль от ее слов.

— Вы не воспринимаете ее угрозы всерьез?

Хоп! Мэри Фейт с ловкостью фокусника опрокинула свой стакан. Камера показала крупным планом ее застывшую улыбку.

— Гарвард, чтобы совершить убийство, требуется определенная сила характера, чего Теоле Фейт как раз недостает. После выхода книги я словно вырвалась на волю! Но — заметьте! За каждым удачливым писателем всегда стоит литературный агент, а также вдохновенный и вдохновляющий редактор. Так что, если позволите, мне хотелось бы высказать благодарность и наилучшие пожелания Сэди Фишман и Монике Мэри О'Брайан.

Вырвав из рук Бена пульт дистанционного управления, я выключила телевизор.

— Элли!

— Извини. — Я плюхнулась на кровать. — Я вдруг подумала: а что, если наш малыш приложил ушко к замочной скважине на животе? Мне не хотелось бы, чтобы у него или у нее возникли всякие нехорошие мысли…

— Дорогая, ты же не собираешься быть мамочкой-монстром! — вскричал джентльмен в тоге от Лоры Эшли.

— Бен, у меня нет рекомендательных писем на должность матери. И предыдущего опыта. Скажи мне, на месте этого младенца ты был бы счастлив?

Лицо Бена было окутано розоватым сиянием ночника. Улегшись рядом со мной, он погладил меня по руке.

— Расскажи мне о своей маме.

Я принялась старательно собирать волосы в пучок.

— У меня остались о ней самые чудесные воспоминания. Мамочка была красивой, умной и потрясающе стройной. Она была словно бенгальские огни, рассыпающиеся серебристым дождем. Отец обожал ее. Когда она погибла, он удалился в свой парк аттракционов и больше не слезал с карусели.

— Я готов, — пробормотал вдруг Бен, уткнувшись мне в шею.

— Пойдем на ужин?

— Вообще-то я подумывал заказать еду в номер, — заметил он, распахивая свою тогу и привлекая меня к себе.

* * *

Посреди ночи я проснулась в холодном поту, сердце колотилось от страха. Где я? Комната напоминала черный ящик, сквозь щели которого пробиваются ниточки света. И что это за тип храпит рядом со мной? Я боязливо нащупала в темноте лицо и лишь через минуту сообразила, что тискаю физиономию своего супруга. Осознав этот факт, я со вздохом облегчения откинулась на подушки. Дыхание мое выровнялось. Такое со мной случалось и прежде, когда я покидала родные стены. Помнится, первый роковой визит девочки Элли в Мерлин-корт сопровождался такими же ночными страхами. А на сей раз сказалась еще и смена часовых поясов. Заснуть снова не получалось. Я ворочалась с боку на бок, злобно размышляя о том, что дома уже утро.

Внезапно я вспомнила, что забыла с вечера помолиться. "Прошу тебя, Господи, не важно, будет это мальчик или девочка, лишь бы он родился худеньким".

Я уже проваливалась в блаженное забытье, когда Бен постучал по моему плечу пальцем: