Обещание - Джоди Пиколт

Когда Мэлани обернулась, перед Гас стояла совершенно незнакомая женщина.

— Единственное, что я знаю о Крисе, — сказала она, — это то, что он все еще жив.

Лето 1984 года

На этот раз Гас приснилось, что она едет по дороге № 6. На заднем сиденье «вольво» Крис стучал игрушечным солдатиком о свое детское автокресло. Рядом с ним — лица не различить из-за угла, под которым было повернуто зеркало заднего вида, — сидела малышка.

— Она пьет из бутылочки? — спросила Гас у Криса, старшего брата, второго пилота.

Но мальчик не успел ответить, как в окно постучал какой-то мужчина. Гас улыбнулась и опустила стекло, готовая объяснить дорогу.

Незнакомец помахал у ее носа пистолетом.

— Вылезай из машины, — велел он.

Гас дрожащей рукой выключила зажигание. Вышла из машины — они всегда приказывают выйти из машины — и бросила ключи так далеко, как только смогла, на середину соседней лужайки.

— Сука! — выругался незнакомец и бросился за ключами.

Гас понимала: у нее меньше полминуты. Слишком мало времени, чтобы отстегнуть оба детских кресла, вытянуть обоих детей, унести их в безопасное место.

Незнакомец приближался. Она вынуждена была сделать выбор и, всхлипывая, поползла к замку задней дверцы.

— Ну давай же! — рыдала она и трясла замок на детском автомобильном кресле, потом схватила ребенка на руки. Она бросилась к другой дверце, где сидел Крис, но незнакомец уже нажал на газ, и ей осталось лишь наблюдать, прижимая к себе одного ребенка, как второго увозят прочь.

— Гас! Гас!

Она тут же проснулась и попыталась сфокусировать взгляд на лице мужа.

— Ты снова плакала.

— Знаешь, — задыхаясь, прошептала она, — говорят: если плачешь, когда спишь, значит, во сне кричишь.

— Все тот же кошмар?

Гас кивнула.

— На этот раз это был Крис.

Джеймс обнял Гас, погладил ее огромный живот, чувствуя шишки и выпуклости, — должно быть, там находились колени и локти.

— Тебе нельзя волноваться, — пробормотал он.

— Знаю. — Она была вся мокрая от пота, сердце бешено колотилось в груди. — Может быть… мне обратиться к врачу?

— К психиатру? — усмехнулся Джеймс. — Брось, Гас. Это всего лишь кошмарный сон. — И уже мягче добавил: — Кроме того, мы живем в Бейнбридже. — Он прижался губами к ее шее. — Здесь никто не станет угонять твою машину. Никто не станет похищать твоих детей.

Гас подняла глаза к потолку.

— Откуда ты знаешь? — тихо спросила она. — Как ты можешь быть настолько уверен, что с тобой ничего не случится?

И она пошлепала по коридору в комнату сына. Крис спал, разметавшись на кровати. «Он спит», — подумала Гас с убежденностью человека, который знает, что его ребенок в безопасности.

Лето выдалось на удивление жарким — Гас списывала это не на счет урагана Эль-Ниньо или глобального потепления, а на счет закона Мерфи, ведь середина ее второй беременности пришлась именно на лето. На протяжении последних двух недель, когда температура уже с утра достигала почти тридцатиградусной отметки, Гас с Мэлани брали детей и оправлялись на Толли-понд — городской водоем.

Крис с Эмили сидели у воды, склонив друг к другу головы, — переплетение загорелых голых ног и рук, коричневых, как шоколад. Гас наблюдала, как Эмили опускает в илистый песок руки и нежно прижимает их к лицу Криса.

— Ты индеец, — сказала Эмили.

От ее пальцев на щеках у Криса осталась боевая раскраска.

Крис наклонился к воде, набрал две полные пригоршни ила и похлопал по голой груди Эмили, размазывая грязь ей по животу.

— Ты тоже, — объявил он.

— Ого, — пробормотала Гас. — Похоже, нужно как можно скорее отучить его от этой привычки.

Мэлани засмеялась.

— Ты имеешь в виду, хватать девочек? Даю сто процентов: когда это будет иметь значение, объекты его внимания уже станут носить верхние части бикини.

Эмили с визгом отскочила от Криса и понеслась вдоль узкой полоски пляжа. Мэлани видела, как дети скрылись за мысом.

— Пойду приведу их назад, — сказала она.

— Сходи. Ты точно дойдешь туда быстрее, чем я, — согласилась Гас.

Она откинула голову назад и задремала. Очнулась она от шуршания песка под ногами, открыла глаза и увидела перед собой совершенно голых Эмили и Криса.

— Мы хотим знать, почему у Эмили есть гигант, — заявил Крис.

За их спинами маячила Мэлани со сброшенными купальными костюмами.

— Гигант?

Крис указал пальцем на свой пенис.

— Да, — пояснил он. — У меня пенис, у нее — гигант.

Мэлани мягко улыбнулась.

— Я их привела, — сказала она, — твой черед изображать всезнайку.

Гас откашлялась.

— У Эмили есть вагина, — объяснила она, — потому что Эмили девочка. У девочек — вагина, у мальчиков — пенис.

Эмили с Крисом переглянулись.

— А ей можно купить пенис? — спросил Крис.

— Нет, — ответила Гас. — Радуйся тому, что есть. Как конфетам на Хеллоуин.

— Но мы хотим быть одинаковыми, — захныкала Эмили.

— Нет, — одновременно возразили обе.

Мэлани протянула Эмили трусики.

— Одевайся. И ты тоже, Крис.

Дети покорно натянули мокрые плавки и побрели к песочному замку, который построили с утра. Мэлани посмотрела на Гас.

— При чем здесь конфеты на Хеллоуин?

Гас засмеялась.

— Сама бы придумала что-нибудь поумнее.

Мэлани опустилась на песок.

— На свадьбе, — пообещала она, — мы будем вспоминать об этом и смеяться.

Чарли, охотничья собака Джеймса, болел уже давно. Год назад Майкл диагностировал у него язву и приписал тагамет и зантак — препараты для людей. Лекарства стоили целое состояние. Собаку следовало кормить маленькими порциями, пища должна была быть очень легкой, и упаси бог, чтобы он приблизился к чему-то жирному. Но болезнь давала рецидивы: Чарли по нескольку месяцев чувствовал себя нормально, потом случался приступ, и Гас отводила его к Майклу. Она прятала от Джеймса рецепты, которые выписывал ветеринар, потому что знала: Джеймс никогда бы не позволил истратить за зиму пятьсот долларов на умирающую собаку. Однако Гас отказывалась рассматривать другие варианты.

Этим летом у Чарли появилась новая проблема. Он постоянно пил — из туалета, из ванной Криса, из луж. Он писался на коврики и одеяла, хотя уже шесть лет жил в доме и был приучен не гадить. Майкл сказал Гас, что, вероятнее всего, это диабет. Для породы спрингер-спаниель диабет не характерен, но эта болезнь не смертельная. Правда, она коварная и тяжело поддается лечению. Поэтому каждое утро приходилось вкалывать псу инсулин.