Убийство в опере - Глэйдис Митчелл

— Получается, и на сцене она тоже должна была играть в очках?

— Вот этого я не знаю. Может быть, на репетициях она так хорошо изучила место, что могла выйти и без очков. Я бы не удивилась, если она собиралась оставить их кому-то за кулисами, чтобы потом сразу надеть. Ведь она без них и шага не могла ступить.

— Понимаю. Спасибо. — Миссис Брэдли улыбнулась. — А теперь я, пожалуй, отправлюсь в постель. Завтрак, пожалуйста, подайте в девять.

— А вы не опоздаете в школу? — спросила хозяйка.

— Завтра у меня нет занятий, — со вздохом ответила миссис Брэдли.

В третьем классе она приметила мальчика, как ей показалось, с комплексом императора Калигулы. Ей бы очень хотелось за ним понаблюдать.

Все следующее утро миссис Брэдли провела, уединившись с директором в его кабинете. На двери с девяти пятнадцати до начала первого висела табличка «Занят».

— Мне кажется, — заметила она, — что свидетельства в поддержку версии о насильственной смерти мисс Феррис достаточно сильны, чтобы оправдать дальнейшее расследование, но недостаточно весомы, чтобы предложить их властям. Мне удалось установить причину, почему она в тот вечер оказалась в ванной комнате. Из-за столкновения в коридоре мисс Феррис разбила очки и поранила лицо. Поэтому пошла в ванную смыть кровь. Провожал ли ее туда кто-нибудь, пока неясно.

— А что за столкновение? — спросил директор. — Я ничего об этом не слышал. На нее налетел кто-то школьников?

— Нет, — отрицательно покачала головой миссис Брэдли. — Это был не школьник, а мистер Смит.

— Смит?

— Да, ваш учитель рисования, — подтвердила миссис Брэдли, устремив на директора взгляд пронзительных черных глаз.

Мистер Клиффордсон пожал плечами.

— Глину, которой забили слив раковины, могли взять только в кабинете рисования. Кстати, миссис Беротти использовала ее и для грима.

— А где находится кабинет рисования?

— Почти напротив левого входа на сцену.

Он нарисовал в блокноте миссис Брэдли план.

— То есть это мог сделать практически любой, — сказала она. — Без ведома мистера Смита. И в связи с этим возникает вопрос: сколько людей имели возможность в то время зайти в кабинет рисования, а затем в ванную комнату?

— Попробую вспомнить, — сказал директор.

Он взял лист бумаги и, написав в столбик шесть фамилий, протянул его миссис Брэдли.

Она начала перечислять их вслух.

— Миссис Беротти.

— Бывшая актриса, — пояснил директор. — Весьма пожилая. Участвует во всех школьных постановках в качестве гримерши. Художественная натура. Одно время была у нас постановщицей.

— Миссис Бойл.

— Учительница английского в старших классах. Постановщица спектакля. Между прочим, тоже бывшая актриса. Играла в пьесах Шекспира.

— Мистер Хэмстед.

— Учитель музыки в старших классах, в спектакле — дирижер оркестра. Он находился за кулисами до поднятия занавеса и в антракте.

— Электрик.

— Освещение сцены очень много значит, так что электрик во время спектакля должен дежурить. Не знаю только, как долго он находился за кулисами. И приходил ли вообще? Потому что в тот вечер света не было не только в ванной комнате, где нашли мисс Феррис.

— Кто ее нашел?

— Мойра Маллей, бедное дитя. Пошла в ванную попить и в темноте дотронулась до тела мисс Феррис.

— Неудивительно, что она до сих пор не пришла в себя, — заметила миссис Брэдли. Теперь ее уже не удивлял вчерашний категорический отказ Мойры пойти вместе с ней в ванную комнату. — Она посмотрела в список. — Следующим у вас идет мистер Браунинг.

— Да. Наш учитель английского в младших классах. На спектакле работал суфлером. Находился за кулисами до поднятия занавеса и в антракте. Покинуть суфлерскую будку во время действия вряд ли мог.

— Управляющий занавесом.

— Это наш школьный смотритель, — сказал директор. — Он был за кулисами перед началом спектакля, а потом скорее всего ушел. Ведь первый акт длится примерно час двадцать. Наверное, сидел в зале, смотрел спектакль. Он присутствовал почти на всех репетициях и запомнил, когда надо работать с занавесом. Этот человек очень предан нашей школе. Работает здесь со дня открытия.

— Он последний в вашем списке, — подытожила миссис Брэдли. — А теперь я хотела бы побеседовать с миссис Бойл.

— Конечно. — Директор нажал кнопку звонка, а затем сказал появившейся секретарше: — Найдите, пожалуйста, миссис Бойл и попросите зайти ко мне.

Минуты через четыре в кабинет вошла Алкеста Бойл.

Перед миссис Брэдли предстала высокая, хорошо сложенная женщина лет тридцати пяти, с красивыми, ухоженными темными волосами. Темно-синие глаза на овальном лице, изящно выгнутые брови, красивый рот и высокий благородный лоб.

Алкеста Бойл, в свою очередь, увидела перед собой женщину лет шестидесяти пяти с умными черными, как у колдуньи, глазами и красивым аристократическим лицом.

Скромный трикотажный джемпер Алкесты и черная юбка — такова была неофициальная форма всех учительниц школы — резко контрастировал с ярким нарядом миссис Брэдли, в котором преобладали пурпурные, оранжевые и синие тона. Но в любом случае Алкеста нашла эту знаменитую женщину весьма привлекательной.

— Вы хотели меня видеть, мистер Клиффордсон?

Директор встрепенулся.

— Да. Садитесь, миссис Бойл, и посмотрите это. — Он протянул список фамилий. — Эти люди находились за кулисами в вечер гибели мисс Феррис. Вы можете его дополнить?

Алкеста задумчиво просмотрела список.

— Со мной еще работала девочка из четвертого класса, посыльная. Она помогала мне искать мисс Феррис.

— Как ее фамилия? — спросил директор.

— Мейзи Филлипс.

— О, я эту девочку знаю. Никого больше?

Алкеста покачала головой.

— Никого. Я старалась не допускать посторонних за кулисы.

— Спасибо. — Он повернулся к миссис Брэдли. — Миссис Бойл — моя первая помощница. Думаю, ее следует посвятить в наши дела.

— Если речь идет о том, что мисс Феррис убили, так я тоже в этом не сомневаюсь, — заметила миссис Бойл. — Она с восторгом относилась к своему участию в спектакле. Правда, неудачно выступила на репетиции в костюмах, но тогда и все остальные были не на высоте. Зато на последней репетиции она играла неплохо. — Алкеста помолчала. — Раз ее убили, значит, кто-то постарался. Значит, у нее были враги. В любом случае я уверена, что это не было самоубийством.

— Враги? — повторил директор. — Но она же была совершенно безобидной.