Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию - Дэн Джонс

Король Стефан – ему шел 62-й год – с честью исполнил свою роль. «Незлобивый и кроткий, добрый человек», – так описывают его «Деяния Стефана». Рядом с неопрятным, лохматым, рыжеволосым 20-летним Генрихом он казался осколком уходящего поколения. Но держался он с достоинством и обратился к собранию со словами, от которых его старший сын, наверное, перевернулся в своей свежевырытой могиле.

«Да будет вам известно, что я, король Стефан, назначил Генриха, герцога Нормандского, своим преемником на троне Англии и моим законным наследником, – сказал Стефан. – Этим я передаю ему и его наследникам и утверждаю за ними Английское королевство».

Генрих сделал соответствующее заявление. Затем, в присутствии своих будущих подданных, он принес оммаж Стефану и принял оммаж младшего сына Стефана, Вильгельма. Это была явная и недвусмысленная презентация нового порядка вещей. На глазах собравшихся возникала новая королевская династия, причем при передаче власти удалось избежать правового хаоса, сопутствующего узурпации трона или перевороту. Блестящей дипломатией и грамотным военным командованием Генрих проложил себе путь к английскому престолу.

Празднование было пышным. Стефан в сопровождении своего приемного сына проехался по древней столице Англии: «Прославленного юношу с восторгом приветствовали в городе Винчестере; блистательную процессию епископов и известных людей возглавлял король, – писал Вильям Ньюбургский. – Затем король повез герцога в Лондон, и там его с радостью приветствовала толпа простых людей и великолепная процессия…» Винчестерский мирный договор был скреплен печатью и оглашен в Вестминстере. «Мир взошел над разрушенным королевством, – писал Генрих Хантингдонский, – положив конец трудной ночи».

Во время переходного периода, с момента объявления Генриха наследником и до дня своей смерти, старый король согласился следовать советам будущего короля. Вместе они начали длительный процесс восстановления разрушенного королевства. Перед ними стояли три основные задачи: подавить насилие и мародерство; изгнать наводнившие страну банды иностранных наемников; и срыть замки, которые как грибы возникали по всей стране в годы царствования Стефана.

Но не все в Англии поддерживали мирный процесс. На встрече в Кентербери в марте 1154 года Генриху рассказали о готовящемся покушении на его жизнь, спланированном отступниками фламандцами. Поговаривали, что и сын Стефана Вильгельм знал о нем. Рассудив, что сейчас ситуация в Англии достаточно стабильна, так что его постоянное присутствие не требуется, но в то же время достаточно опасна, чтобы оправдать его отъезд, Генрих решил вернуться в Нормандию. Пока Стефан был занят проблемами на севере Англии и вводом в обращение новой монеты, Генрих немедленно покинул Англию, по пути к Ла-Маншу остановившись в Рочестере и Лондоне.

В конце октября 1154 года Генрих участвовал в кампании Людовика VII по усмирению мятежных вассалов на границе Нормандии и Франции в регионе Вексен. Там его и настигло известие о смерти Стефана. По словам хрониста Гервазия Кентерберийского, Стефан захворал 25 октября 1154 года, когда встречался с графом Фландрии. «Короля сразила внезапная боль в животе, сопровождаемая излитием крови (такое уже случалось с ним и раньше), – писал Гервазий. – Его отнесли в постель в [монастыре Дувра], где он и скончался». Стефан был похоронен в клюнийском монастыре в Фавершеме, в графстве Кент, рядом с женой, королевой Матильдой, чьего мудрого совета он лишился с ее смертью в мае 1152 года, и со своим вспыльчивым сыном Евстахием.

Стефан умер безутешным. Он был одержим королевским титулом и церемониалом, и горечь от невозможности свободно выбрать и объявить одного из своих сыновей наследником умножалась унижением, какое нанесла ему потеря лояльности и поддержки со стороны поклявшегося ему в верности нобилитета, переметнувшегося на сторону Генриха, стоило тому ступить на английский берег. Но, хотя царствование его было катастрофически неудачным, мир Стефана, тщательно спланированный и с охотой поддержанный крупными феодалами, имел оглушительный успех. Генриху и Стефану удалось сконструировать механизм, обеспечивший первую почти за 70 лет мирную передачу королевской власти. Генрих прибыл в Англию, чтобы востребовать корону, только в декабре 1154 года – он не спешил, зная, что политическое сообщество полностью признает его и нуждается в нем. Царствование Генриха обещало стабильность и неделимую королевскую власть, которой остро не хватало в прошлые, горемычные 19 лет. Более того, он уже хорошо себя проявил. Без сомнения, Генрих, епископ Хантингдонский, льстил в панегирике новому королю, но у него были основания для радужных надежд:

Король Генрих II был коронован в Вестминстерском аббатстве 19 декабря 1154 года. Подле него сидела королева Алиенора на последних сроках беременности. Церемонию, за которой наблюдала вся церковная и светская знать Англии, провел старый архиепископ Теобальд Кентерберийский. Генрих стал первым правителем, коронованным новым титулом «король Англии», а не прежним – «король англичан». Коронация прошла в обстановке всенародного воодушевления. «По всей Англии люди кричали: „Да здравствует король!“ – писал Вильям Ньюбургский. – [Они] предвосхищали лучшие времена при своем новом суверене, отличавшемся большим благоразумием и твердостью, в котором была видна строгая внимательность к правосудию и который с самого начала нес на себе печать великого государя».

Коронационная хартия Генриха была адресована всем знатным людям королевства. В ней король заверял, что гарантирует им все «уступки, дары, свободы и вольности», которые признавал за ними Генрих I, и что он упразднит «дурные обычаи». Никаких конкретных обещаний он не сделал и, в отличие от своего предшественника Стефана, не вспоминал о «добрых законах и обычаях», действовавших во времена Эдуарда Исповедника. Однако в хартии особо подчеркивалось желание Генриха трудиться ради «улучшения всего моего государства»

Новому королю Англии исполнился 21 год; он был хорошо образован, мыслил как законодатель и знал несколько языков, хоть и говорил только на латыни и французском – и, скорее всего, понимал не только северный его диалект, но и южный, поскольку родным языком его жены был окситанский. Он поражал современников своей невероятной целеустремленностью и особенно преданностью псовой и соколиной охоте – на головокружительной скорости он скакал верхом по лесам и паркам своих обширных владений, преодолевая за раз огромные расстояния. Геральд Камбрийский так описывал короля, с которым был хорошо знаком лично: