Родина - Фернандо Арамбуру

И тогда сын ему сообщил, пришлось сообщить, другого выхода не было:

– Брат уже две недели как не живет в поселке.

Хошиан остановился, и вид у него был огорошенный.

– Так он же ничего нам не сказал. Мне, по крайне мере, нет, не сказал. Про мать не знаю. Или вы с ней были в курсе? А я один ни сном ни духом? И где же он теперь живет?

– Мы понятия не имеем, aita. Думаю, уехал во Францию. Меня уверяли, что, как только появится малейшая возможность, он нас известит.

– А кто это тебя, интересно, уверял?

– Друзья из поселка.

Остаток пути до огорода они прошли молча. Но как только добрались до места, Хошиан вдруг спросил:

– Нет, ты мне все-таки скажи, ежели он теперь во Франции, то как, черт возьми, на работу ходит?

– Он бросил работу.

– Но ведь еще и срок обучения не кончился…

– Вот так.

– А гандбол?

– И его бросил.

Короче, трудиться им пришлось вдвоем, каждому в своей части огорода. Ближе к одиннадцати Горка сказал, что ему пора уходить. И на прощанье даже обнял отца – вот уж удивил! Они никогда с ним не обнимались, и вот теперь – с чего бы это?

Хошиан остался на участке один и не расставался с лопатой до обеда, убирая грязь и мусор. Тут и там помыл что-то из шланга, положил добытые из грязи инструменты сушиться на солнце. Франция? И какого хрена этот дурень потерял во Франции, скажите на милость? А если он не работает, то чем кормится?

Стену они поставили. Кто они? Хошиан, Горка, который пообещал привести с собой друга, хотя тот так и не явился, и Гильермо (Гильермо!), быший в ту пору еще симпатичным и отзывчивым зятем Хошиана.

Несколькими годами раньше Аранча на кухне:

– Ama, у меня есть парень.

– Да? Кто-то из поселка?

– Он живет в Рентерие.

– И как его зовут?

– Гильермо.

– Гильермо? Это не тот ли из гвардии?

Однако без помощи Чато ничего бы у них со стеной не вышло. Да и как бы они без него обошлись? Ведь Чато не только обеспечил им опалубку, но и добыл автобетономешалку. Хошиан так никогда и не узнал, сколько она ему стоила, не узнал и того, взял что-то за свою работу мужик, который с ней управлялся, или не взял. Чато сказал: не твоя забота, просто у той строительной фирмы был передо мной должок. Короче, Хошиану пришлось заплатить только за бетон. Он еще не успел привести в приличный вид свой участок и починить сарай, а новенькая стена уже радовала глаз, готовая выдержать любое наводнение, во всяком случае такое, по словам Чато, какое было в прошлом месяце.

Но возникла еще одна проблема: перед стеной осталась огромная яма – хоть пруд устраивай и рыбу разводи. Про рыбу это сам Хошиан сказал и даже представил себе одну размером с тунца. На что друг ответил: ну, с этим мы справимся. Чато выполнил обещание, данное еще в “Пагоэте”. Не сразу, но выполнил. Когда? Недели через две. Как только понадобилось отправить транспорт в Андосилью, в Наварру. Чато велел шоферу по дороге обратно привезти хорошей земли. По всей видимости, людям из Наварры Чато тоже оказывал какие-то услуги. Он много кому оказывал услуги. И Хошиан, понятное дело, был ему очень благодарен. Но если надо заплатить, он заплатит.

Опять проблема: землю вывалили, а дальше что? И Чато сам сел за руль. Земля была рыжеватая, покрасней, чем здешняя, и, видать, очень даже подходящая для посадок, но тут же выяснилось, что для такой ямы ее маловато.

Хошиан:

– Тут небось не меньше трех грузовиком нужно.

Выход: устроить террасы.

– Разделишь участок на два уровня, соединишь их ступенями или пандусом для тачки. Тогда, если снова будет наводнение, вся вода останется в нижней части. И если немного повезет, пострадает только половина огорода, а не весь, как в прошлый раз.

Чато, он сообразительный был, вечно что-нибудь да придумает. Это все признавали. К нему очень подходила старинная поговорка: он, мол, хитрее голода. А вот Хошиана Бог смекалкой обделил. Ну ладно, какой есть, такой есть. Будь он побойчее, заделался бы партнером Чато на этой его транспортной фирме; только он тогда все сомневался, не хватило ему характера, да и Мирен разубедила. Бизнес – это для Чато. В поселке все жители так говорили, пока однажды ночью не появилось на стене: TXATO ENTZUN PIM PAM PUM, и тогда уж вообще перестали упоминать его в разговорах, словно никакого Чато здесь отродясь и не было.

Да, от недостатка идей Чато не страдал, но имелись у него и проблемы. Какие? А вот какие:

– Мне прислали еще одно письмо.

и т. д.

Из-за этих писем он потерял сон.

Хошиан:

– Еще бы, кто бы на твоем месте не потерял. А семья?

– Они ничего не знают.

– Эх-х, так оно небось и лучше.

Чато не хотел их волновать, к тому же поначалу он думал – наивный человек, нет, до чего наивный! – что проблему можно решить быстро, как если бы речь шла о рядовой коммерческой сделке. Я плачу – и меня оставляют в покое. Письма, где вместо подписи стояли змея, обвившаяся вокруг топора, и символы ЭТА, приходили на фирму. Первое: миллион шестьсот тысяч песет. Никому ничего не говоря, он сел в машину и отправился во Францию, где ему назначили встречу с очередным сеньором Ошиа. Возвращался в поселок – словно груз с плеч скинул, всю дорогу слушал музыку. Идиотизм, конечно, но так оно все сложилось. Через несколько дней случился теракт, убили человека – безутешная вдова, сироты и заявления с протестами и проклятиями в адрес убийц. И Чато почувствовал укол вины: да пошли они все к растакой-то матери, ведь и его деньги могли быть потрачены на взрывчатку и пистолеты, а Хошиан ответил: да, он его понимает. Короче, Чато заплатил и решил, что на какое-то время – может, на несколько лет – его оставят в покое. Да, да. Но только не прошло и четырех месяцев, как ему прислали второе письмо.

– Теперь они просят двадцать пять миллионов. Это уж слишком, это уж черт знает что такое.

Хошиан:

– Такие штучки между своими, между басками, вытворять не годится.

– Вот скажи мне честно, неужели я похож на эксплуататора? Всю свою жизнь я и сам работал как проклятый, и людям давал работу. Сейчас, например, у меня числится четырнадцать человек. И что мне делать? Хорошо, я переведу свое дело в Логроньо, а их всех выгоню на улицу – без зарплаты, без страховки, пусть стоят с протянутой рукой?