Ангел в эфире - Лорен Маккроссан

Глаза ее заволакивает мечтательная дрема. Взгляд Кери устремляется к потолку.

– Ну и подумаешь, каких-то шесть месяцев, – продолжает Мег. – Это ничто по сравнению с тринадцатью годами.

– Спасибо, милая. – На моем лице появляется улыбка, я тянусь к подруге и касаюсь ее руки.

– А я тебе говорила, – продолжает Кери, встряхивая гривой, – чертова дюжина добра не принесет. Сначала та девица в ювелирном, а теперь он куда-то намылился.

Она вскидывает бровь, словно в ее словах подразумевался скрытый смысл. Тяжело вздыхаю, и мой полный безысходности взгляд застывает на тарелочке с жалкими остатками пирожных, большая часть которых нашла последний приют в желудке Мег.

– Та женщина – жена его босса, Кери.

– По словам Коннора.

– К тому же он не говорил, что хочет со мной порвать. Ему всего лишь предложили интересную работу. – Подруги смотрят на меня, не скрывая жалости, пока я распинаюсь, пытаясь их в чем-то убедить. – Думаю, Мег, ты права: все образуется. А пока придется привыкнуть к тому, что некоторое время его не будет рядом.

– Ну и какой смысл? – хмыкает Кери. – Масса обременительных обязательств и ноль физического удовлетворения. По мне, так пустая трата времени.

– Поживем – увидим, – с дрожью в голосе отвечаю я, уткнувшись взглядом в свои красные, надраенные до блеска кроссовки и стирая с них какое-то невидимое пятнышко.

– Вот и чудненько, – сияет Мег, – а теперь давай поищем тебе какие-нибудь туфельки в честь предстоящего праздника. До смерти охота поразмяться.

– Что-то у меня и настроения нет, – горестно вздыхаю я, когда толстушка вскакивает с кресла и натягивает пушистую зеленую куртку. – Праздника-то как такового не будет. Подарком моим он воспользоваться не сможет, – взгляд останавливается на билетах на концерт «Джеймсов» и сумке с сувенирами, которые отхватила на работе заботливая подруга, – а на следующее утро уедет в Америку, ни много ни мало – на полгода. Веселенький праздничек.

– Да ну, перестань, подружка. Все от настроя зависит, – отвечает Мег, хватая меня за руку, и ненавязчиво тянет за собой. – Вручишь Коннору футболку, он будет ее носить в Штатах, а на концерт сами сходим, отметим вашу годовщину – вот только Кери билет достану…

– Э-э, прошу не беспокоиться, – поспешно вставляет та. – Не люблю шум и потное дерганье.

– … и еще сильно удивлюсь, если моя Ангелочек, – продолжает Мег, – моя Обувная Волшебница, соберется на какое-нибудь важное мероприятие, не порадовав себя какими-нибудь новенькими туфельками. Давай поднимайся – что это за кислая физиономия? Натянули улыбочку и вперед!

Ну как тут не улыбнуться, когда тебя треплют за щеку, словно любимую внученьку.

– Отлично, прошвырнемся до закрытия, – говорю я и хватаю куртку с порывистой решимостью молодой модницы, которой срочно необходима новая пара туфель, – давно мечтала купить себе потрясные шпильки.

Поход за покупками – испытанное средство от депрессии, и оно практически никогда не подводит.

– Так-то лучше, милая моя, – бросает Кери через плечо, цокая вслед за Мег.

Я радостно семеню позади.

– Купи что-нибудь новенькое, приведи себя в порядок, стань девушкой на миллион. Пусть подумает хорошенько, прежде чем тебя бросить, словно какую-то дешевку.

– Премного благодарна, – бормочу я, лишившись последних крупиц самообладания, едва мы успели покинуть злосчастное кафе. – Знаешь, может, тебе стоит попробовать себя в психоанализе? Отбоя от клиентов не будет. Все, девчонки, в четверг гуляем! Жду не дождусь.

Мы даже не дошли до десерта, как вдруг он задал мне коронный вопрос: согласна ли я стать его женой. Честно говоря, не вовремя. Во-первых, тот чудный кусочек запеканки с малиной целый час истекал соком, лежа на подносе со сладостями и умоляя его съесть, – как-то неловко обманывать ожидания блюда. А во-вторых (что по идее должно бы возглавлять список), последние три дня я пыталась свыкнуться с мыслью, что следующие полгода – а если Кери не ошибается, то и до конца дней своих – мне придется прожить без Коннора. И тут вдруг меня огорошили прямо противоположным предложением – быть с ним. Навсегда. Как говорится, пока смерть не разлучит два любящих сердца, за исключением следующих шести месяцев, когда пять пар силиконовых буферов и все услады Калифорнии нас действительно разлучат. В болезни и в здравии, в нужде и в радости, и вся эта брехня. Разумеется, в том случае, если я соглашусь.

Пристально смотрю на блестящую серебряную коробочку, которая горделиво восседает на столе, и на сверкающее в ней кольцо – большой лучистый перстень с бирюзой, изумрудом и бриллиантом. Я бы сама, конечно, такое не выбрала – только он же парень, ему простительно: все мужчины верят, что больше значит лучше, в смысле драгоценностей. Покажи им редкий коллекционный бриллиант, а рядом положи кусок циркониевого ангидрида размером с кулак в обрамлении бордельно-красных рубинов из каталога «Бытовые товары почтой» и попроси показать, какой дороже, – гарантирую: девять из десяти парней с ходу западут на последний. Утонченность в расчет не берется. Мужчины любят заметные кольца, показушные, которые так и кричат: «Руки прочь! Это моя женщина. Я сходил в ювелирный магазин сам, – в нашем случае, как известно, прихватив с собой дамочку с объемной гривой и подкладными плечами, – и выбрал этот инкрустированный лучистым колчеданом кошмар в знак своей любви, который теперь она как миленькая будет носить до конца своей семейной жизни. Ну разве я не умник?» Хотя у меня, конечно, не лучистый колчедан, а самый что ни на есть настоящий алмаз. И еще надо признать, что, несмотря на вычурность, в эту вещицу вложен очень трогательный подтекст. Видите ли, бирюза и изумруд – наши с Коннором камни по рождению – я декабрьская, а он майский, – а бриллианты считаются лучшим подарком для девушки, так сказать, для завершения картины. Коннор заверил, что идея с камнем по Зодиаку принадлежит ему, и мне приятно в это верить, поскольку современные мужчины редко вспоминают о романтике. Бет-Мощный-Начес вряд ли смогла бы до такого додуматься – у нее, наверное, мозг зачах от такой массы лаков, муссов и всякой дребедени, которой она напомадила свою шевелюру.

Закрываю коробочку – неприятно совесть кольнула, когда я подумала, сколько денег отвалил Коннор за эту безделушку. Да, теперь попробуй тут скажи «нет». Бедолага, он, наверное, сто лет на него деньги откладывал (кредитки – не его стихия). Какое дорогое кольцо. Пожалуй, дороже здешнего шампанского, которое навязывают посетителям по страшно взвинченной цене и которое я теперь глотаю, как горькую за упокой. А нервишки-то пошаливают: я вообще не привыкла бывать в столь роскошных заведениях, да и Коннор, вместо того чтобы смыться в Штаты и бросить меня навсегда, вдруг огорошивает предложением руки и сердца. Согласитесь, подобное случается не каждый день. Я сижу в «Ледяном дворце», экстравагантном ресторане в самом центре города, излюбленном местечке избалованной публики: знаменитостей, богачей и всех, кто умеет профессионально пинать мячик или затаскивать в постель профессиональных футболистов. Рыхлые, как свежий снег в Альпах, кремовые ковры; на стенах безумствуют белый металлик и золото. Искристые люстры, подобно драгоценным сосулькам, свисают с расписанного снежными пейзажами высокого потолка, а в двух противостоящих друг от друга каминах неистово ревет самое неподдельное пламя. По залу бесшумно скользят официанты и официантки в девственно-кремовых костюмах – я бы и на пушечный выстрел не подошла в таком костюме к рагу в томате. Меню выбито золотыми буквами, а каждое блюдо подают как произведение искусства. Лично я предпочитаю пищу все-таки есть, а не ставить в рамку и любоваться, да только все равно приятно: удивительная роскошь! Здесь так изысканно и шикарно, что я начинаю нервничать. В таких местах мне всегда кажется, что я должна помыть посуду или убрать за собой, чтобы хоть как-то оправдать свое присутствие; или что все на меня смотрят и качают головами: как это сюда попала этакая простушка? Сейчас-то на меня уж точно направлены взгляды едва ли не всех присутствующих: сижу одна за столиком на двоих в самом центре зала, вдрызг пьяная, из рук все валится – для завершения картины осталось только ноги в ковбойских сапожищах на стол задрать.