Темный эльф. Хранитель - Александра Лисина

– Теперь они все твои, – буркнул Седой. – Как заметил-то? Я ж не велел никому болтать.

– Работа такая. Сам мне ярмо на шею повесил.

– Не я. Всей заставой вообще-то выбирали воеводу. А Кузнечику за дело влетело: он мне там безобразие учинил на заднем дворе, когда прыжки свои опять пробовал. Говорил ему – аккуратнее, так нет же – прыгнул прямо со стены, а колонны-то не стальные! Короче, вмял в землю, да и…

Шранк примирительно хлопнул старого друга по плечу.

– Кузнечик всего лишь перестарался, а ты и через сто лет будешь у них в авторитете. Зато теперь и Волкодавы, и Гончие сидят под одним крылом, а не по отдельности, как раньше. Белик тоже не возражает, а потому нашим обормотам просто некуда деваться: если не обломаю я, поможет вожак. Или Траш от себя добавит. Так что не боись, все путем будет.

Урантар тяжело вздохнул.

– Ладно, там посмотрим. А где Таррэн? К нему тут это… типа посланники явились. Целый день ждут – совсем измаялись.

– А-а-а, засланцы, как говорит наш малыш? Долго же они раздумывали, целых двадцать лет. – Шранк мельком оглядел напряженные лица перворожденных. – Думал, вовсе не объявятся, а они вон как – просто припозднились… Да не волнуйся: остроухий обещал прийти. Как со впадиной своей закончит, так и прибудет.

– Опять с кошками возится?

– Траш вчера уговорила, вот он и обещал помочь, потому и так долго… ну, наконец-то! Вот и он, ваш драгоценный лорд, явился не запылился.

Седой и новый воевода повернулись к наружной стене и удовлетворенно кивнули, когда над острыми зубцами промелькнула мимолетная тень. Правда, так быстро, что взбудораженные эльфы не сразу сообразили, в чем дело, и не заметили, что следом за первой стремительно проскользнула пара приземистых силуэтов. Но когда через несколько томительных секунд к фонтану мягкой поступью шагнула массивная фигура, у них дружно заколотились сердца.

Сначала из кромешного, непроницаемого даже для глаз бессмертных мрака, царившего у стены, проступили непривычно широкие для перворожденного плечи. Простая кожаная куртка с нашитой сверху мерцающей чешуей из шкуры неизвестного зверя. Тонкой выделки белоснежная рубаха, небрежно расстегнутая на груди. Широкий пояс с удивительной работы ножами. Обязательные родовые клинки в потертых ножнах на спине. На ветру затрепетала роскошная черная грива, забранная в хвост. Затем показалось лицо, которое ни один темный не смог бы забыть даже на смертном одре, потому что владыка Изиар неизменно проявлялся в каждом своем потомке. Наконец, в темноте двумя яркими изумрудами свернули нечеловеческие глаза, в глубине которых тихонько тлел знаменитый «Огонь жизни». Тот самый, из-за которого весь род Л’аэртэ считался про́клятым и который одновременно с этим подарил все эльфам этого рода огромную власть.

Линнувиэль не раз видел этот огонь в глазах своего владыки. Не раз замечал его и в собственных радужках, потому что, хоть и не являлся прямым носителем крови Изиара, все же был близок к правящему дому, чтобы владеть толикой этой страшноватой магии. Но никогда в жизни ему не доводилось видеть столь мощного и ровного пламени – казалось, Торриэль илле Л’аэртэ светится этим поразительно чистым светом. Светится даже сейчас, когда абсолютно спокоен, хотя обычно для этого надо находиться в состоянии неконтролируемого бешенства.

Младший хранитель лишь на краткий миг заглянул в его глаза и неожиданно понял: перед ним действительно стоял наследник Изиара. Великий маг, на долгое время добровольно отказывавшийся от силы. Отреченный, что посмел с гордостью носить этот горький титул. Новый повелитель Серых пределов, хозяин Проклятого леса. И он полностью соответствовал тем невероятным слухам, что в таком множестве порождала его загадочная личность.

– Приветствую вас, лорд Торриэль, – почтительно поклонился Линнувиэль и потому не увидел, как возле младшего сына владыки нарисовались две громадные тени с хищно оскаленными мордами.

Он не сразу понял, отчего его спутники вдруг обратились в молчаливые статуи. Но, не слыша ответа, непонимающе поднял глаза и обомлел, с ужасом распознав страшных хищников Серых пределов – две взрослые хмеры показали зубы и приветственно рыкнули. Одна была чуть поменьше, с невозможно зелеными глазами, почти неотличимыми от глаз перворожденных, с высоким частоколом костяных шипов вдоль изогнутого хребта, с острым жалом на конце гибкого хвоста и с наполовину отрубленным правым ухом. Тогда как вторая…

Эльфы мысленно содрогнулись, когда вперед шагнула зверюга чуть ли не вдвое крупнее первой и внимательно уставилась на них подозрительно разумными глазищами: крупными, ярко-желтыми, словно густой янтарь под солнечными лучами.

Леди Мирена машинально отшатнулась и проворно спряталась за спинами собратьев, напрочь позабыв, что собиралась сегодня блистать. А зверюги издали странный мурлычущий звук и плотоядно облизнулись.

– Нет, – ответил вслух Таррэн, рассеянно поглаживая шипастые головы и одновременно с этим рассматривая нежданных гостей. – Есть их нельзя. Пугать тоже не надо – все-таки они не по своей воле сюда пришли. Что же касается оружия… если не будет конфликтов, не смейте ничего портить. Особенно тебя касается, изменник! Чтоб клинки не перекусывал и кольчуги зубами не портил! А то знаю я твою натуру – чуть зазеваешься, и ковать им потом себе новые мечи с доспехами.

Огромный самец разочарованно вздохнул и огорченно опустил гребень. Похоже, он надеялся на развлечение.

– Так, теперь с вами, – властно продолжил Таррэн, сделав вид, что не понимает причин проступившего на лицах сородичей ужаса. – Первое: кошек бояться не надо, они не станут вредить, пока вы не представляете угрозы. Второе: забудьте про Торриэля – здесь меня знают под другим именем, и это такой же закон, как Тропа смертников – для предателей. Третье: я выслушаю вас, но лишь для того, чтобы Темный лес не вздумал присылать сюда еще кого-то. Наконец, четвертое: у вас есть ровно полчаса до того, как я уйду и забуду об этом разговоре. Время пошло.

Перворожденные искренне растерялись. Нет, понятно, что с распростертыми объятиями их здесь никто встречать не собирался и горячими пирогами да славным эльфийским вином угощать не планировал. Молодой лорд, как и предполагалось, был не в восторге от подобных гостей, но такой ледяной отповеди они все равно не ожидали.

– О как завернул, – в полнейшей тишине прищелкнул языком Шранк, а Седой, нимало не смущаясь посторонних, довольно кивнул:

– Точно. Моя школа.

– Наша! – строго поправил его незаметно подобравшийся еще один собеседник – невероятно худой, с длинным лицом, правую половину которого пересекал безобразный шрам. И такой же седой, как и бывший воевода.

– Ты откуда взялся, долговязый?! – дружно обернулись Стражи.

– Слышал, у вас тут весело, вот и пришел поучаствовать, – хмыкнул тот и деловито пристроился рядом с друзьями, невинно поглядывая на Таррэна и его пришибленных родичей. Тот хмуро покосился на весельчаков, ровным рядком выстроившихся вдоль стены и ехидно взирающих на его попытки разобраться с делами как можно скорее, и, поморщившись, мысленно покачал головой. Правда, вслух сетовать на несерьезных «помощничков» не стал: эти трое неисправимы. Что Шранк, что Урантар, что долговязый Стриж. Только время зря потратишь да завязнешь с ними по самые уши.