Тяжкие последствия - Михаил Француз

но с Ланой, я бы тоже помрачнел. Больше того, ещё и поломал бы ещё чего-нибудь от расстройства и кратковременной потери контроля.

Лютер ещё хорошо держится в сравнении с предполагаемым мной.

- И что с ней теперь будет, Кларк? – посидев в молчании ещё несколько минут после окончания записи и плеснув себе в стакан коньячку на пару пальцев.

- Вариантов много, Лекс. И зависят они все исключительно от тебя.

- Обрисуй основные, - выпив и переждав жжение спирта в горле, попросил он.

- Первый, и самый простой: ты забываешь о её существовании. В этом случае, завтра получаешь бумаги о безболезненном разводе, а АНБ берёт её в оборот как следует, в полном соответствии со всеми протоколами и Актом Кеннеди. Она поступает на пожизненную государственную службу. Скорее всего, вы больше уже никогда не пересечётесь… Ну, если только ты не станешь Президентом или иным образом ОЧЕНЬ заинтересуешь спецслужбы.

- А ещё варианты? – снова налил в стакан коньяка Лекс.

- Чуть более сложный: ты её прощаешь. В этом случае, я сейчас исчезаю вместе с этой записью и всеми «лишними» бумаги из АНБ, а на моём месте оказывается в этом кресле раскаявшаяся Дэзире. Она бросается в слезах тебе в ноги, дальше вы живёте долго и счастливо…

- Издеваешься? А её «феромоны»? Их можно как-то…

- Нет, - безапелляционно отрезал я. – Её сила – это часть её сущности и личности. Даже, если бы и мог, а я не могу, то не стал бы её калечить. Даже смерть куда милосерднее такой «лоботомии».

- Понятно, - вздохнул Лекс и чуть пригубил выпивку. Затем посидел молча. Откинул голову на спинку так, что взгляд его упёрся в потолок. – Эх, Кларк… ночи с ней были самыми потрясающими в моей жизни…

- Могу себе представить, - тоже тяжело вздохнул я, вспоминая тот поцелуй.

- А ты бы правда дал ей миллиард за мою жизнь?

- Правда.

- А где бы ты его взял в такие сроки?

- Продал бы Уэйну ещё что-нибудь ему очень нужное, - пожал я плечами.

- А, если бы он не купил?

- Он? Купил бы. Я умею быть убедительным.

- В этом тебе не откажешь, - невесело усмехнулся Лекс. Вновь помолчали. – А мы можем увидеться? Поговорить? Но так, чтобы без этих её… феромонов?

- Переговорная комната Отдела «М» АНБ подойдёт?

- Вполне.

- Одевайся, - пожал плечами я.

***

Организовать их разговор было просто и быстро. Даже почти не пришлось пользоваться помощью «Алисы». Почти. Нет, я бы конечно мог и сам, Вообще без её помощи, но с ней тупо удобнее.

Сам разговор проходил обычно: две телефонных трубки и два стула по разные стороны бронированного стекла. И раздельная вентиляция помещения. Говорю же: просто.

Сам разговор я не слушал. И не присутствовал. И не подглядывал. В конце концов, это их сугубо личное, внутрисемейное дело.

Однако, в Смоллвиль Лютер вернулся один. И без кольца на безымянном пальце. Что ж, видимо, с «прощать» у Лютеров сложно. Но, повторяюсь – это их жизнь.

***

Когда девушке посвящают и пишут стихи – это романтично и красиво. Когда девушке пишут стихи и оставляют их в запечатанном сургучной печатью с инициалами конверте на кладбище, на памятнике, на могиле её родителей – это уже как-то слишком романтично. Но, когда эта девушка ТВОЯ, а стихи ей посвящает и передаёт столь экстравагантным способом кто-то другой…

Я, оказывается, очень ревнив. Эгоистичен и вообще собственник. Но блин, это МОЯ девушка!!!

Ладно, к делу. А дело было так. Лана вновь повадилась посещать кладбище. Одна. Тайком от меня. Хотя, «тайком» - это немного не то слово. Скорее уж, «не ставя в известность и не предлагая пойти с собой».

Да и вообще, что-то её начало в последнее время беспокоить. Пока молчит, не рассказывает. Что ж, подождём. Будем надеяться, что всё же решит поделиться.

Кладбище… то, что Лана отправляется туда одна, не означает, что я за ней не приглядываю. Не приближаясь, издали, используя возможности своего зрения.

Там, на кладбище, кроме Ланы, был кто-то ещё. Какой-то парень в старомодном костюме, с шейным платком на белой рубашке и причёской «аля Байрон». Бледный какой-то. Наш с Ланой примерно ровестник.

К Лане он не приближался. Соответственно, я не ломал ему ноги.

Утром… Лана показала мне письмо. Ну, и рассказала, откуда оно к ней попало.

- Лана, милая, - приобняв её одной рукой и прижав к себе, погладил свободной рукой по волосам. – Почему ты не позвала с собой меня? Тебя что-то беспокоит?

- Кларк, я… - вздохнула она. – Понимаешь, дело не в тебе. Дело в… Нэлл.

- В Нэлл? – удивился я.

- После того, как наша квартира в Тэлоне сгорела…

- Эй, она не вся сгорела! – возмутился я. – Там пострадали только ковёр и кровать, остальное я уже починил.

- Ну, мы же всё равно не живём там сейчас, - вздохнула она. – А Нэлл…

- Нелл?

- У неё появился бойфренд… Дин. Оценщик. Мы обращались к нему после прошлогоднего торнадо…

- Вот как? – что-то начало проясняться. Действительно, романтические отношения старшего поколения подростками воспринимаются… остро. А уж, если эти отношения переходят в более… близкие, то и вовсе кажутся отвратительными.

- Они целуются и обнимаются постоянно… - скорчила такую умильно-брезгливую мордашку Лана, что я не мог не улыбнуться и снова нежно не погладить её по волосам.

- Хочется посоветовать им снять комнату, но это их дом? – предположил я.

- Да, - вскинулась Лана. – Вчера я застукала их в гостиной… Кларк, может уже ну её, эту кровать? На полу себе постелем?

- Не переживай, сегодня же я всё куплю и доставлю. Сможем снова ночевать в Тэлоне вместе.

- Ты лучший, Кларк! – повисла от избытка эмоций у меня на шее девочка.

- Так что с письмом? – наобнимавшись и нацеловавшись в доволь, вернул внимание предыдущей теме я.

- Оно лежало на могиле моих родителей, на памятнике. Адресовано мне, - пожала плечами Лана и вновь взяла в руки тот самый конверт. – Стихи красивые… А что ты скажешь?

- Я? – короткая секунда «ускорения» и «анализа». – Скажу, что