Дахака - Павел Сергеевич Марков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арчита замерла и прислушалась. Однако она по-прежнему не различала вокруг ничего, кроме собственного дыхания. Дом старейшины хранил полное безмолвие. Его окутывал мрак.
Осторожно вдохнув и выдохнув, девушка поставила клинок в образовавшееся углубление и надавила вновь…
***
— Зачем тебе это?
Седовласый и бородатый мужчина скрестил руки на мощной груди и с легкой тоской в глазах наблюдал, как она завершает последние приготовления.
Девушка уже облачилась в привычное одеяние без рукавов из овечьей шерсти. Темные распущенные волосы спадали до лопаток.
— Я ведь уже говорила, — тихо бросила Арчита.
— Говорила, — вздохнул он, — но я все равно тебя не понимаю.
— Тяжело мне здесь.
— О, Сурья[1], раскрой мне глаза, ибо я не способен вразумить эту девчонку! — всплеснул руками мужчина. — Да посмотри же на меня!
Арчита вздохнула и отложила котомку с провизией. Обернулась. Он стоял в проеме жилища и загораживал проход. На фоне яркого солнечного света его фигура казалась еще мощнее, чем была на самом деле. Да, несмотря на почтенный возраст, он по-прежнему выглядел внушительно, а в теле ощущалась сила настоящего воина.
— Это все из-за нее, да? — с нажимом спросил он. — Из-за матери?
— Нет, — тихо и мягко ответила девушка, — мама тут не причем.
— Ну, а что тогда?!
Арчита потупила взор и промолчала.
Мужчина закатил глаза и простонал:
— О, боги, не знал, что с тобой будет так тяжело. Драка с дикарями изматывает больше. И ради этого я спас тебя оттуда? Чтобы ты бросила меня в столь трудный момент?!
Девушка вздрогнула и вскинула глаза на него:
— Не говори так!
— А что мне еще остается?! Именно это ты и делаешь! Бросаешь меня! Прах твоей матери едва упокоился под могильным курганом, а ты…
— Прекрати! — в отчаянии крикнула Арчита и отвернулась, с трудом сдерживая слезы.
Позади раздался очередной тяжкий вздох. Затем неспешные шаги, и вот она уже чувствует его мощные ладони на своих плечах. Эти прикосновения всегда успокаивали ее. Горечь Арчиты стала притупляться.
— Извини, — буркнул он.
Девушка невольно улыбнулась. Его голос оставался грубым, даже когда он просил прощения. Но при этом сохранял искренность.
— Тебе не надо передо мной извиняться.
— Но ты должна меня понять.
— Я понимаю, отец… но не могу здесь остаться.
Слова давались с трудом, волна горечи готова была вновь захлестнуть ее.
— Скажи… это ведь из-за него? — пальцы слегка сжали плечи.
— Кого?
— Града мертвецов? Из-за того, что там произошло?
Арчита кивнула. Едва заметно, но он увидел это.
— Да. И это тоже. Я должна служить богам.
— Так делай это здесь! Чем мы-то хуже?!
— Ничем! Просто долина Синдху тяготит меня!
— Упрямая девчонка! Вся в мать!
Он силой развернул ее к себе. Арчита аж выдохнула от неожиданности. Взял ее за подбородок и заставил посмотреть прямо в глаза.
— Что там было?! Ну?! Скажи мне, что там было?!
— Нет, — прошептала девушка.
Отец заметил, как от испуга расширились ее зрачки, но напора не ослабил:
— Скажи мне, это ведь был он? Это был Вритра[2]?!
— Нет!
Арчита вырвалась и отступила назад. Она не сводила с отца глаз, полных страха.
Тот, насупившись, следил за ней. Густые брови сошлись на переносице.
— Можешь не отвечать, — грубо бросил он, — я все вижу. Надо быть слепцом, чтобы не заметить очевидное. Брахманы[3] говорят, то место проклято. И теперь я склонен верить им. Но я не понимаю твоего упрямства. Что же ты молчишь?
— Чем меньше знают, тем лучше, — прошептала Арчита, — для всех.
— Для всех?
— Да, для всех.
— Своим молчанием и упрямством ты делаешь только хуже! Не даешь помочь!
Девушка вздрогнула, но снова промолчала. Возможно, отец прав. Она не дает своим молчанием помочь себе. Но зато она помогает другим. Не стоит людям знать, что там произошло.
Словно в тумане, она схватила котомку и попыталась пройти мимо отца, но тот схватил ее за руку, привлек к себе и прижал к мощной груди. Арчита закрыла глаза и уткнулась носом в знакомое тело. Девушка слышала биение его сердца. Даже сейчас оно оставалось тихим и ровным. Чего нельзя сказать о ее собственном. То готово было выпрыгнуть из груди и разорваться в один миг.
Отец провел ладонью по ее волосам:
— Останься. Прошу тебя.
— Не могу, — всхлипнула дочь.
— По-твоему, это правильно? По-твоему, арии не нуждаются в связи с богами?
— Это не так.
— Так будь же жрицей здесь! Что тебе мешает? Или я тебе просто опротивел?
— Прекрати! — она обхватила его спину возле лопаток. — Я люблю тебя, как и прежде!
— Тогда почему?
— Арии чтят закон природы. Мое послание должно быть услышано другими… — Арчита замялась, вспоминая тот жуткий день, когда ей явилась воля Богини-матери, — …и я просто не могу дольше оставаться здесь из-за… из-за…
— Из-за того, что там произошло, — закончил за нее отец, — но говорить об этом ты не хочешь.
Она промолчала, и он тяжко вздохнул. Отец понял, что переубедить дочь остаться он не сможет. Если только силой не привяжет ее к столбу в соседнем дворе. Он мог это сделать, но не хотел. Пусть мать Арчиты и являлась шудрой, к девушке он относился как к собственной дочери.
— Ладно, — буркнул арий, — раз тебе так хочется. Иди.
— Прости меня… — начала было она, но он резко перебил.
— Хватит. Если не хочешь говорить, то не говори вообще ничего. Ненавижу недомолвки. Возьмешь одну из моих лошадей.
Арчита отстранилась и посмотрела в эти суровые глаза. Они были сухими и строгими, как всегда. Но теперь к суровости воина примешивалась печаль. Сама же девушка с трудом сдерживала слезы. Она хотела остаться, но не могла. Ибо тогда ей станет еще хуже. Такая ирония… Такая судьба.
— Спасибо, — дрогнувшим голосом только и сумела произнести она.
— Одна просьба.
— Какая?
— Помни о нас.
— Клянусь! — с жаром ответила Арчита и снова обняла приемного отца. — Всегда!
Тот ответил на объятия и шепнул на ухо:
— И себя. Помни себя.
***
«Я помню».
Пальцы крепче сжали рукоятку кинжала. Мышцы напряглись. В разум пришла уверенность. Арчита закусила нижнюю губу и приготовилась нанести очередной удар по стене. Несколько крупных глиняных осколков уже лежало под ногами. Стоя на коленях, девушка продолжала осторожно ковырять стену. Звук осыпающейся кладки ей казался раскатом грома посреди безмолвного и мрачного дома. Но она продолжала. Продолжала действовать. Ибо просто сидеть и дожидаться рассвета была не
