Маэстро - Наталья Венгерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взрыв оваций разрушил хрупкое волшебство момента. Довольная публика вызывала композитора на поклон. Верди поднялся на сцену. Он смотрел на две тысячи человек, аплодировавших в такт, и понимал, что именно так он представлял себе самую сладкую минуту своей жизни. Заветное желание исполнилось, но никакой радости ему это не приносило. Согласно традиции, Джузеппе занял свое место в центре ряда артистов, выходивших, взявшись за руки, на поклон. В его руке оказалась ладонь Джузеппины. Такая маленькая, хрупкая, теплая ладонь. Два синхронных шага вперед и поклон. Зрители подбадривают единодушной волной восторга. Джузеппе провел большим пальцем по внешней стороне ладони Джузеппины, и та дрогнула в объятии его пальцев.
Верди посмотрел на Темистокле, который радостно улыбался в первом ряду партера. Они поздравили друг друга взглядами. Бартоломео Мерелли удовлетворенно улыбался рядом со своей все еще скучающей женой. Дама, сидящая рядом с ним, аплодировала труппе с учительским одобрением. Джузеппе перевел взгляд туда, куда боялся смотреть больше всего. Антонио Барецци сиял гордостью и аплодировал стоя. Рядом с ним стояла Маргарита, ее ладони рукоплескали в такт овациям зала, ее бледное лицо освещала улыбка, но стеклянный безжизненный взор был красноречивей всего остального. Верди опять стало горько.
После каждой успешной премьеры в Ла Скала обязательно устраивался фуршет, на который приглашались не только участники постановки, но и особо важные зрители. Те самые, которые занимали ложи нижнего ряда. И вот сейчас, выпивая вина в честь победы с Темистокле и принимая по ходу поздравления, Верди увидел даму, что сидела во время спектакля рядом с Мерелли в центральной ложе, и спросил всезнающего друга, кто она.
– Графиня Кларина Маффеи, – проговорил Солера и перешел на шепот: – Некоторые говорят, что она близка с самим Мадзини.
Джузеппе посмотрел на друга с искренним изумлением. Темистокле кивнул на грузного синьора, что был в ложе рядом с ней:
– Ее муж буквально кормит сильных мира сего австрийцев золотом, и они предпочитают не обращать внимания на провокационные слухи.
– Невозможно быть связанным с лидером освободительного движения, никоим образом себя не скомпрометировав. Австрийские уши повсюду, – еще больше удивился Верди.
– Хочешь верь мне, хочешь нет, но похоже, что она смогла…
Джузеппе уже открыл рот, чтобы осведомиться, а каким же образом тогда вообще подобная информация добралась до Темистокле, но тот, показывая, что им нужно закрыть тему, взглядом указал на Антонио Барецци, который направлялся к ним, раскрывая свои объятия. Верди улыбнулся и обнял своего покровителя.
– Так горжусь тобой, сынок! – с отеческим пылом проговорил синьор Антонио.
– Ничего из этого не было бы возможно, если бы не ваша помощь. – ответил Джузеппе, и вдруг его взгляд наполнился тревогой. Радом с синьором Антонио не было Маргариты. Он вопросительно посмотрел на тестя.
– Ей нездоровится, – Барецци понял вопрос без слов. – Я отвезу ее домой. Ты оставайся здесь.
Верди попытался возразить, но Барецци остановил его, не дав заговорить:
– Я позабочусь о Герите. Ты должен остаться. Не волнуйся, делай, что нужно.
Барецци похлопал Джузеппе по плечу и стал пробираться через толпу гостей к выходу из зала, сопровождаемый мрачным взглядом своего зятя.
Джузеппе остался, но торжество вызывало у него лишь раздражение. Приняв все поздравления, которые нужно было принять, и поулыбавшись всем господам, которым Мерелли считал нужным улыбнуться, Джузеппе сбежал. Он стоял прислонившись к стене пустого коридора с бокалом вина, опустив голову. Пальцами свободной руки он перебирал по лбу, как по клавишам фортепиано, слушая отголоски празднества по случаю удачной премьеры своей оперы.
Из дверей зала в конце коридора появилась Джузеппина. Она медленно подошла к Верди и встала к стене напротив него. Верди поднял голову. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Это был первый раз, когда они остались наедине после нарушающих все границы ночных объятий у служебного входа в театр. Неловкость и нежность были в ее глазах, благодарность и печаль читались в его.
– Синьор Мерелли оценил успех как «весьма посредственный», – нарушила, наконец, она тишину.
Верди понял брови в искреннем удивлении. Она усмехнулась.
– И все же он готов подписать контракт на две оперы в будущем сезоне. Вам предлагается согласовать гонорар в четыре тысячи австрийских лир за каждую, – продолжила она.
– Это больше, чем я позволил бы себе мечтать, – ответил он.
– Отнюдь.
Он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. И опять молчание затянулось. Больше всего ему сейчас хотелось вновь обнять ее, почувствовать цветочный запах ее волос, забыться в нем, уснуть и спать, спать, спать, одурманенным этим ароматом, до тех пор, пока боль и смертельная усталость не растворятся в этом забвении.
– Издатель Рикорди готов купить партитуру «Оберто» за две тысячи лир, – казалось, Джузеппина сказала это просто, чтобы нарушить тишину.
– Еще одна прекрасная новость, – отстраненно ответил Верди.
– Синьор Мерелли будет настаивать на доле в три четверти. Будьте уверены, половина – более чем разумное предложение.
Джузеппе усмехнулся и кивнул с искренней благодарностью.
– Добро пожаловать в мир музыки Милана, маэстро Верди, – закончила она.
– Благодарю вас, синьорина Стреппони.
Его, как бежавшего от беды путника, хотелось приютить, обогреть и хоть как-то, пусть на время, облегчить тяготы его дороги. Джузеппина положила бы ладонь ему на щеку и почувствовала пальцами колючие волосы его черной бороды, но мысль о том, какую цену за этот импульс неминуемо заплатят они оба, ее остановила.
– С вашей стороны было бы мудро сейчас вернуться домой к супруге. Саверио вас отвезет, экипаж ждет у выхода, – промолвила она.
Горько усмехнувшись, Джузеппе вновь опустил голову. Она развернулась и медленно пошла по коридору к залу. Верди остался неподвижным.
На следующий день Джузеппе и Маргарита обедали в полной тишине. Под тяжелым взглядом мужа Маргарита бесцельно перекидывала кусочки куриного рагу с одной стороны тарелки на другую, не сводя глаз с вилки.
– Синьор Мерелли был настолько любезен, что сегодня утром заключил со мной контракт на три оперы, – нарушил тишину Верди таким нежным голосом, на который только был способен.
– Какая волшебная новость! – безучастно проговорила Маргарита, не поднимая глаз.
– Четыре тысячи лир за каждую. Со второй мы вернем долг твоему отцу, а на третьей даже сможем начать откладывать, – не сдавался Джузеппе.
– Это здорово, не так ли? – все тем же манером ответила она, и Верди уже начинал заводиться. – Ты всегда мечтал о…
– Я считал, что у нас совместные мечты, – перебил ее он.