Че Гевара, который хотел перемен - Збигнев Войцеховский

Приготовления пришлось форсировать. Вскоре кубинцы сосредоточились в порту Туспан, что в Мексиканском заливе, где у причала уже стояла «Гранма». Высадка революционеров, мечтавших об освобождении Кубы, должна была начаться через несколько дней. Счастливый Эрнесто Че Гевара с потертым медицинским саквояжем на такси подъехал к дому жены, поцеловал спящую дочь и на всякий случай написал прощальное письмо родителям: мол, если умру – то знаю, за что!

Самая известная книга Че называется «Партизанская война», а его знаменитая фотография в берете обычно сопровождается подписью «героический партизан». Биографический фильм, позже снятый в Голливуде, так и называется – «Партизан».

Однако самое громкое поражение он потерпел именно в качестве бойца-партизана. Не существует ни одной записи, ни одного документально зафиксированного свидетельства друзей или врагов, подтверждающего его победу в каком-нибудь бою. Ничтожно мало даже отчетов о том, что он вообще принимал участие в чем-либо, мало-мальски напоминающем классическое сражение.

Если бы Эрнесто Гевара не познакомился в Гватемале в 1954 году с кубинским маргиналом по имени Нико Лопес, который позже в Мехико свел его с Раулем Кастро и его братом Фиделем – он, возможно, до конца жизни бы бродяжничал, сидел на шее у женщин, спал в ночлежках и пописывал дрянные стихи. В зрелом возрасте он, возможно, взялся бы за ум, скопил денег и открыл бы частную клинику или придорожную забегаловку. Ведь у него была молодая жена и дочь, которым по большому счету было глубоко наплевать и на Кубу, и на Батисту. А каждый порядочный мужчина должен кормить семью, а не бросать ее ради освобождения каких-то голодранцев…

Как бы то ни было, но Фидель Кастро назначил нового друга врачом в повстанческой армии (на основании его липовых рекомендаций) перед вторжением на Кубу. Во время переправки по бурным волнам Карибского моря от полуострова Юкатан до кубинской провинции Ориенте на дряхлой яхте «Гранма» один из повстанцев случайно обнаружил Гевару лежащим в каюте без сознания. Он бросился к командиру: «Фидель, похоже, Че мертв!»

«Ну, если он и правда мертв, то выбросьте его за борт», – безразлично пожал плечами Кастро. Однако у Гевары был лишь приступ астмы, усугубленный морской болезнью, и поэтому он остался на борту.

Даже на берегу состояние Гевары улучшилось не сразу. Был момент, когда он объявил, задыхаясь: «Доктор! Мне кажется, я умираю!» И это «доктор» Эрнесто Че Гевара говорил своему товарищу-повстанцу (и, по совместительству, настоящему врачу) Фаустино Пересу во время их кубинского боевого крещения.

Тремя днями ранее повстанцы Кастро высадились на Кубе, приплыв на «Гранма» из Мексики. Кубинская армия, загодя предупрежденная крестьянами, которые, похоже, не желали признавать их самозваных освободителей, устроила на них засаду возле тростникового поля в местечке под названием Алегрия-дель-Пио.

В опубликованных в Гаване дневниках Че (которые являются основным источником информации для большинства биографов и журналистов) он использует несколько иную терминологию в связи с инцидентом. Так же, как Джон Уэйн в «Песках Иводзимы», Че вспоминает свои собственные слова: «Я ранен!» Но Че Гевара не был бы собой, если бы остановился на простой констатации факта. Он продолжил фонтанировать дальше: «Фаустино, продолжая отстреливаться, посмотрел на меня… но в его глазах я мог прочесть, что он уже считал меня мертвым… Я немедленно начал обдумывать лучший способ умереть, так как все, казалось, было потеряно. Я вспомнил старую историю Джека Лондона, где герой, понимая, что он обречен замерзнуть в снегах Аляски, спокойно опирается о дерево и готовится умереть с достоинством. Это было единственное, что пришло мне на ум в тот момент. Я тоже хотел умереть с достоинством, как литературный герой».

На самом деле Фаустино Перес позже рассказывал, что он чуть было не покалечился сам. Однако причиной тому стала бы не шальная пуля, а душивший его смех, от которого Перес чуть не лопнул. Выражение лица Че было непередаваемо, и особенно оно контрастировало с «тяжестью» его ранения. «Это же просто царапина! – воскликнул Перес. – Идите уже, ничего страшного». Пуля едва задела шею Че около затылка.

А что же Фидель? Услышав первые выстрелы в ответ на свое славное восстание, этот великий главнокомандующий исчез, бросив своих людей на произвол судьбы. Городская легенда гласит, что будущий «лидер максимо» бежал от перестрелки – продираясь сквозь заросли сахарного тростника, перепрыгивая через колючие кусты, уворачиваясь от деревьев – так долго и с такой впечатляющей скоростью, что невольно возникает мысль: возможно, истинным его призванием, так некстати упущенным, была игра в высшей бейсбольной лиге…

Ни один из его людей, в том числе Че, не видел Кастро до конца дня. Но в середине ночи, отшагав пешком много километров, Фаустино Перес услышал неуверенный голос: «Синьор Перес? Синьор Перес?..» И из тростника вышел Фидель Кастро в сопровождении своего телохранителя, Универсо Санчеса. «Позже я узнал, что Фидель безуспешно пытался собрать всех на прилегающем к месту битвы поле тростника», – писал непоколебимый в вере Фиделю Гевара в своих дневниках. Учитывая длину и ширину кубинских тростниковых полей в этом районе, слово «прилегающий» вполне подходит для обозначения места, даже удаленного на пять километров.

Через несколько недель после этой стычки, когда в подчинении Фиделя Кастро находилась лишь жалкая обтрепанная кучка из десятка «повстанцев» в горах Сьерра-Маэстра, к нему прибыло несколько богатых горожан, поддерживавших восстание. «Что мы можем сделать? – спросили они. – Как мы можем помочь славному восстанию против негодяя Батисты, этого выскочки-мулата? Мы можем выписать вам несколько чеков. Мы можем купить вам оружие. Мы можем привлечь больше людей. Скажите, Фидель, что мы можем сделать, чтобы помочь?»

«Все, что мне пока нужно – это корреспондент «Нью-Йорк таймс». Раздобудьте мне его», – ответил Кастро».

Остальное – это уже история. Благодаря связям Кастро телефонные линии вскоре гудели от Сантьяго до Гаваны и от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса. Эксперт «Нью-Йорк таймс» по Латинской Америке Герберт Мэтьюз с блокнотом, диктофоном и камерами был препровожден в лагерь повстанцев Кастро. Фидель превозносился на первых страницах самых престижных газет в мире как латиноамериканский Робин Гуд. В следующем месяце компания Си-би-эс отправила на Кубу съемочную группу. Два года спустя Кастро уже был диктатором Кубы, расстреливавшим сотни политических заключенных в неделю и бросавшим в тюрьмы тысячи. И все это время газеты по всему миру продолжали именовать его «кубинским Джорджем Вашингтоном».

Кастро и Че не удалось организовать успешное военное вторжение. Они вторглись на Кубу с потоками чернил на кончиках журналистских перьев.

Осенью 1958 года, двигаясь из гор Сьерры в восточной части Кубы в центральную провинцию Лас-Вильяс, колонна Че умудрилась наткнуться на отряд Сельской гвардии Кубы численностью в двадцать человек, который тут же открыл огонь по мятежникам. Группа Че во главе с ним самим в панике разбежалась, едва услышав первые выстрелы. В полном замешательстве они бежали от группы обычных фермеров, которую превосходили количеством в четыре раза. В испуге бравые герильерос бросили даже два украденных грузовика с оружием.