Исповедь блудницы - Катя Лоренц

Доминик захлопнул за нами дверь, огляделась, мы в его комнате. Крепко обнимала его за шею. Мне сейчас всё равно, как это выглядит, только рядом с Домиником я чувствовал себя защищенной. Он уложил меня в кровать, лёг рядом. От рыданий разболелась голова.

– Тише, девочка моя. Всё уже хорошо. Я с тобой – лежала на его груди, продолжая всхлипывать, он гладил меня по голове. От его бархатного голоса успокаивалась, чувствовала себя в безопасности, под защитой. Уснула.

«Мой ангел!» – слышала сквозь сон, ощущала его поцелуй на своих губах, чувствовала нежные прикосновения Доминика, сильные, горячие руки гладили мне спину, крепче прижималась к источнику тепла, вдыхала дурманящий запах Доминика.

Проснулась поздно ночью. Я в распахнутой рубашке лежала на груди Доминика.

Какой кошмар! Нет, мне было приятно, я тайно мечтала об этом долгими ночами, но это неправильно! Он мой хозяин!

Запахнувшись, встала с кровати. Доминик ворочался, шарил рукой по кровати. В последний раз взглянула, запомнила его спящим, беззащитным.

Я нашла в себе силы, ушла.

Я служанка и должна помнить свое место, оно не рядом с ним.

В своей комнате, быстро уснула, пережитый день сказался на моём организме, ему требовался сон.

Утром, как обычно, меня разбудил сигнал будильника. Надела старую, короткую форму, ту, что давала мне Маргарита в первый день, спустилась вниз.

Марго уже приготовила завтрак, увидев меня, подошла с встревоженным видом.

– Я так переживала за тебя, Адель. Надо же, какой сволочью оказался Мэтью.

– Извини, Марго, я не хочу об этом говорить. – Ни говорить, ни вспоминать. Попытаюсь вычеркнуть этот день из своей памяти.

– Да, извини. Я… – Маргарита побледнела, схватилась за сердце.

– Марго, тебе плохо? – помогла ей сесть на стул. Она держалась за грудь.

– Что-то я переволновалась за тебя.

– Я сейчас, посиди тут. Я позвоню в 911.

Пока не приехала помощь, я перевела её в гостиную, положила на диван, прикрыв пледом, подложила под голову подушку.

Врачи увезли Марго в больницу Маунт-Синай. Я обещала ей, что буду правильно и вкусно кормить мистер Льюиса.

Он, как обычно, спустился в восемь, в деловом чёрном костюме.

Краснея, вспоминала, как прижималась к его широкой груди, как хорошо было в его объятьях.

– Здравствуй, Адель.

– Здравствуйте, сэр, – налила ему кофе. – Я хотела бы извиниться, что принесла вам столько хлопот вчера.

– Ничего, Адель. Как ты сейчас? Всё хорошо?

– Со мной да, но утром Марго стало плохо, что-то с сердцем, её увезли в больницу.

– Как она сейчас?

– Врачи ничего мне не сказали. Только записали номер страховки и всё. Не переживайте, мистер Льюис, я буду делать всё по дому.

– Хорошо. Спасибо тебе, Адель.

После завтрака Доминик уехал в офис.

Так начались мои дни, полные забот, на мне, кроме всего, была готовка, к уборке добавилась еще одна комната.

Ночью снились ужасные эротические сны, Доминик… Его губы на моем теле…

После нашей совместной ночи его запах, кажется, въелся в кожу, он жутко возбуждал меня. И от навязчивых образов, где мы занимались сексом с Домиником, никак не могла избавиться. Старалась его избегать, краснела, когда видела, потому что сразу вспоминала эти сны.

Через три дня я нашла в себе силы и пошла в комнату Доминика.

Здесь всё было чисто, убрано, не было больше тех штук, что использовал Доминик в прошлый раз.

А что будет, когда он приведет в комнату девушку? Я должна буду мыть после них эти игрушки?

Это мысль пугала меня.

Я обрызгала дезинфицирующим средством мебель, протирала шкафы, когда в комнату вошел Доминик. В его руках была почти допитая бутылка виски, он шатался из стороны в сторону.

– Мистер Льюис… – поспешила к нему, он повис у меня на шее. Такой тяжёлый.

От него пахло спиртным и им самим. Этот запах вконец сорвал мне крышу.

– Я сам могу стоять! Чёртова девка! Как же ты достала меня! – смотрела на него непонимающим взглядом.

– Простите мистер, но что это я сделала не так?

– Ты проникла в мой дом, в мои мысли. Я ни о чём не могу больше думать. Я… К чёрту всё! Я не могу больше, это настоящая пытка! – он накинулся на мои губы, я опешила. Его губы сминали мои, его язык проник в меня, я потеряла контроль над собой. Голова кружилась, я чувствую вкус виски на губах, его слова, что я свела его с ума, разрушили все стены, что я так долго пыталась выстроить. Откуда-то издалека услышала протяжный волнующий стон, оказалось, это мой.

Доминик зарычал, нетерпеливо снимая с меня форму.

Пусть это случится, сколько можно мучиться? Тем более, он такой пьяный, что даже не вспомнит, что был со мной.

Будь проклят тот день, когда под колеса моей машины свалился этот ангел.

Вначале я думал просто помочь и всё, но в тот день, в Иллинойсе, когда она так неуклюже упала мне под ноги, смотрела снизу вверх своими огромными глазами, похожими на чёрную дыру, в которую меня засасывало, облизывала пухлые губы, понял, не отпущу.

И я был близок, год назад чуть не трахнул её прямо в душе. Это уже почти случилось, от ее стонов мне на хрен крышу снесло. И тут я увидел шрамы на её спине.

Подумал, что она хорошая актриса, просто подосланная мне Мэтью. Этот засранец давно хочет влезть в мою компанию, любым путём, оказалось, всё куда хуже. Её отец избивал, да так, что будь он живым, я бы нашёл его, и сделал бы с ним то же самое.

Я не мог быть с ней. Ведь то, как я трахаюсь, ей не понравится, если отец не сломал её, то это точно сделаю я.

По-другому я не хочу, не смогу сдержать зверя. В её присутствии он срывается с цепи, я теряю разум, со мной никогда такого не происходило.

Тогда мне стало понятно, откуда этот покорный взгляд, она просто замученная, запуганная. Я не смог. Сука! Просто не смог причинить ей боль, сделать своей, я-то знал, что зверь-садист не уйдёт, не случится чудо, мне не интересен ванильный секс.

Потом начался целый год ада. Каково желать женщину до скрежета зубов, каменного стояка, ту, которую нельзя взять? Это ад!

Во, она так близко, подходит, крутит своей аппетитной попкой, сочные дыньки покачиваются, приглашают: возьми нас, сожми, покрути соски, повесь гирьки, зажимы, вгони между нами свой член… Ох, какие только пошлые мысли, не рождались в моей голове!

Самое ужасное во всей этой хрени, не мог привезти бабу к себе в дом, в мою любимую комнату. Как-будто изменяю Адель.