Воплощенное совершенство - Эбби Грин

Организм отреагировал мгновенно. Как у какого-то подростка, подглядывающего за переодевающейся женщиной.

Серена с громким щелчком застегнула пряжку ремня, и, выйдя из оцепенения, Лука отвернулся и взялся за собственные штаны. Отлично. С каждой секундой становилось все темнее, и они вполне могли не успеть разбить лагерь. И все из-за того, что в нем не вовремя взыграли гормоны.

Быстро переодевшись, Лука снова обернулся через плечо, собираясь коротко поторопить Серену, но она уже уверенно разворачивала палатку, покачивая собранными в высокий хвост волосами.

Черт.

Чем дальше, тем сильнее Лука терялся и уже совсем не понимал, как вести себя с этой женщиной.

Устроившись у костра после скромного ужина, Серена с гордостью посмотрела на собственноручно поставленную палатку. Лука ждал, что она сбежит при первом же намеке на тяжкий труд или опасность, но она не сбежала и достойно выдержала целых два дня в джунглях. Даже голова немного кружится при одной мысли, что она со всем справилась. Но раз она со всем справилась, теперь тем более должна отстоять свою независимость.

Но стоило ей только вспомнить вспыхнувшее желание, когда Лука поил ее после дождя, как настроение сразу же испортилось.

– Что у тебя за татуировка на спине? – спросил сидевший с другой стороны костра Лука.

Серена мгновенно напряглась. Крошечную татуировку на плече он мог заметить, лишь когда она переодевалась…

Да и вообще, эта татуировка слишком много для нее значила, чтобы просто так ее обсуждать.

– Это ласточка, – ответила она неохотно.

– Она что-нибудь означает?

Означает, но ему-то она уж точно объяснять ничего не станет. А то мало ли, еще на землю от смеха свалится.

– Это моя любимая птица. – Серена нарочито небрежно пожала плечами. – Набила пару лет назад.

А если точнее, то в день окончания реабилитационной программы. Ласточка – символ возрождения. Вряд ли он станет искать здесь глубокий смысл, но если все же станет…

Хватит с нее уже объяснений и воспоминаний.

Серена резко встала.

– Пойду укладываться.

– Иди. – Лука пристально вглядывался в огонь. – А я еще немного посижу.

Забравшись в палатку, Серена стянула ботинки и развернула спальник, чувствуя себя последней дурой. Ладно, в конце концов, Лука не дал ей ни малейшего повода считать, что интересуется ею как женщиной, а так хочется ощутить хоть немного прохлады… Вздохнув, Серена разделась до трусиков и майки и залезла в спальник, надеясь, что снова мгновенно уснет и ей не придется слышать, как Лука укладывается всего в десятке сантиметров от нее.

Лука мысленно приказал себя расслабиться. И почему только Серена так на него действует? Причем хочет он не просто физической близости, но и побольше о ней узнать. И она до сих пор не переставала его удивлять.

С самых ранних лет Лука привык к эгоизму женщин вообще и матери в частности, но Серена… Как же не хочется признавать, что был к ней несправедлив.

Женщины никогда не были центром его мироздания, да и семьей обзаводиться Лука не спешил, твердо веря, что любовницы нужны лишь для физического удовлетворения и как дополнение к костюму на всевозможные светские мероприятия. В конце концов, разве можно тратить силы и время на нечто столь непостоянное, да и вообще вряд ли существующее, как любовь, когда у него есть цель в жизни? Десять лет назад, когда умер отец, Лука поклялся, что любой ценой исправит нанесенный дедом и отцом вред, чтобы имя Фонсека больше никогда и ни у кого не ассоциировалось с жадностью, коррупцией и разрушением.

В употреблении наркотиков его обвинили в самое неподходящее время. Как раз тогда, когда люди наконец-то начали ему верить и поняли, что он действительно пытается все изменить к лучшему. А чтобы люди снова начали в него верить, ему потребовалось целых семь лет упорного труда.

И вот пожалуйста. Человек, который может снова пустить все насмарку, спит всего в паре метров от него. Нельзя об этом забывать. Даже если она на самом деле ни в чем и не виновата, достаточно лишь, чтобы их имена вновь связали, и от его репутации не останется и следа.

Выждав достаточно времени, чтобы Серена точно уснула, Лука поднялся, вошел в палатку и осторожно улегся. Черт, он же не собирался ни с кем делить это укрытие! И уж точно он не собирался ночевать две ночи подряд в такой близости от Серены Депиеро!

Закрыв глаза, Лука беззвучно выдохнул. Что ж, как минимум придется признать, что в ней не осталось и следа испорченной девчонки, да и вообще, если не считать тех женщин, чья работа напрямую связана с изучением Амазонии, вряд ли хоть одна из его знакомых сумела бы так достойно выдержать эти два дня. Да и те, что изучают… Половина из них так точно давно бы уже с визгом спряталась в уютной лаборатории.

Лука вспомнил, как Серена, высунув от усердия язык, ставила палатку, а с нее градом катился пот, скрываясь в вырезе рубашки. Черт, ну и для кого этот двухдневный поход оказался испытанием? Он рассчитывал, что она не продержится и часа, а вместо этого он сам мечтает вернуться к благам цивилизации, да и вообще готов уже на что угодно, лишь бы остудить горящий внутри огонь.

Проснувшись пару часов спустя, Лука напрягся, внимательно вслушиваясь в окружавшие палатку джунгли. Но звук шел не снаружи, а изнутри самой палатки. Серена. Во сне она стонала и говорила по-итальянски:

– Papa… по, perfavore, поп che… Siena, aiutami.

Лука мысленно перевел последнее слово. Помоги мне.

А потом она заплакала.

Поддавшись порыву, Лука дотронулся до ее плеча, и Серена мгновенно проснулась.

– Che cosa?

– Ты говорила во сне.

Откуда взялось ощущение, что он вторгается во что-то сугубо личное?

Серена ощутимо напряглась.

– Извини, что разбудила. – В хрипловатом после сна голосе явственно слышался акцент.

Отстранившись от его руки, Серена снова свернулась в спальнике, а Лука, глядя на роскошные золотистые волосы, вдруг представил, как они щекотали бы ему грудь, если бы она сейчас уселась на него верхом.

Ему сразу же стало жарко.

Уняв разыгравшуюся фантазию, Лука снова задумался. Почему же она так на него действует? И почему так резко отстранилась, словно он сделал что-то не так?

– Серена, – позвал он осторожно.

Но она не ответила, и Лука сразу же вспомнил, как ловко мать управляла окружающими, расчетливо выказывая те или иные чувства. А он повелся.

– И как это прикажешь понимать? – спросил он грубо.

– Я извинилась за то, что разбудила. Не бери в голову, ничего особенного не случилось.

– Что-то я в этом сомневаюсь.

Серена наконец-то к нему повернулась.