Костюм надувной женщины - Марина Васильева

— Я как-то об этом не подумала, — призналась Вера. — Меня больше интересовало то, как мы туда попадем, и как мы оттуда уберемся.

— Видишь, тебя больше интересуют средства, а меня цель. И это здорово! Вот он результат совместной деятельности. Вместе мы дополняем друг друга. Итак, что же делать?

— Что?

— Допустим, что картина у Лаврентия. и он ее прячет в самом надежном и тайном месте, как самую дорогую для себя вещь.

— Почему ты думаешь, что она для него столь дорога?

— Если бы это не было так, стал бы он приказывать убить Скворцова?

— Скорее всего нет.

— Вот так-то. Так, это проехали. Теперь дальше. Как нам узнать, где он ее прячет? Времени у нас будет в обрез, к тому же темнота.

— Элементарно, — ответила Вера и взяла в руки нож, которым недавно так лихо резала салат и большим пальцем проверила его острие. — Мы берем его в спальне, приставляем такую игрушку к горлу, и он нам сам выкладывает, как миленький, где прячет картину. Мы его оглушаем дубинкой по башке, забираем картину и уходим.

— В обще-то тоже вариант, — сказала Азарова. — Даже проще, чем мой.

— А ты как хотела?

— Я собиралась кинуть дымовую шашку. Шашка задымит и когда все погрузиться в дым, поднимется пожарная тревога.

— Что-то я не врубаюсь. Зачем это?

— Ничто так не действует на человека, как пожар. Любой, самый отважный и хладнокровный человек, бывает теряется, когда слышит о пожаре. Дальше, как правило, он кидается спасать самое для себя дорогое и ценное. и я думаю, что он как раз бросится к картине. Тут мы его хватаем, оглушаем, забираем картину, и пользуясь всеобщей суматохой и густым дымом уходим из дома.

— А что, если он кинется спасать не картину, а свою жену и детей? — спросила Вера.

— У него нет жены и детей.

— Откуда ты знаешь?

— Я в этом убеждена.

— А вот я нет.

— Хорошо, попробую тебя убедить. Лаврентий один из авторитетов нашего города. Это раз. Естественно, что хочет быть не одним из авторитетов, а одним на весь город. Понятно?

— Понятно.

— То есть, говоря по другому, он хочет стать Вором в законе. А что это значит?

— Что это значит?

— Это значит, что у него нет ни жены, ни детей, потому что по законам уголовников, Вор в законе имеет только одну семью — братву. Другой ему не полагается. Вот почему все авторитеты у нас в городе холостые и бездетные. Я тебя убедила?

— Вполне!

Девушки пожали друг другу руки, а Ник разлил по третьей.

— Стоп! — всполошилась Марина. — Я конечно согласна, что надо снять нервное напряжение, но перебарщивать тоже бы не надо.

— Ты что это? Говорила, что десять рюмок тебе мало, а сама… — Вера погрозила пальцем, — мы же только две выпили. А Бог, он троицу любит. К тому же у нас на Кавказе пьют всегда нечетное количество тостов.

— Это почему же?

— Потому что четное количество пьют только на поминках.

— Больше вопросов не имею! — Марина взяла свою рюмку. — Тогда третий тост, как всегда, за любовь.

На этом распитие водки закончилось. Марина включила кофеварку, а Ник с серьезным видом убрал бутылку с остатками алкоголя в холодильник.

Кофе пили в зале на диване. По телевизору шла передача «Сегодня». Все слушали новости, но каждый думал о чем-то своем. Вдруг Вера подскочила на месте:

— Слушай, Марина, а у тебя дымовая шашка есть?

— Конечно есть.

— Надо же! И респираторы?

— И респираторы.

— И что, три штуки?

— Зачем нам три? Нас же двое будет. Ник останется за забором. Его задачей будет нейтрализовать собак. Хотя у меня респираторов пять штук.

— Куда же тебе столько?

— Сама не знаю.

К полуночи все трое уже клевали носами, а от кофе уже всех тошнило. Где-то за окнами куковала кукушка.

— Как это тебя в город занесло? — удивилась Марина. — Кукушка, кукушка, скажи, сколько мне жить?

Кукушка внезапно замолчала.

— Это что же? — всполошилась Азарова. — Это получается, что все?

От волнения она сильно побледнела. Ее страх передался и Вере. Но тут, словно одумавшись, кукушка закуковала снова и куковала так долго, что они устали считать ее кукуконье и скоро сбились со счета.

— Пронесло! — с облегчением выдохнула Марина. — Значит еще поживем.

Пятница тринадцатого числа закончилась.

В три часа субботнего утра, когда весь мир в округе ста километров еще спал мирным сном, по пустынному Горьковском шоссе проехала белая, как снег на вершинах гор, девятка. Не доезжая до поселка Бердяевка, где расположились дома и особняки новых хозяев жизни, полтора километра, она сбавила скорость и свернула с трассы в лес. Здесь через несколько десятков метров она остановилась. Погасли фары, и из открывшихся дверей тихо выскочили три фигуры одетые в комуфляж и финские колпаки.

— Отсюда мы доберемся до нужного нам объекта за четверть часа, — сверившись с картой, прошептала одна из фигур голосом Веры Грач.

— Ник, ты ружье не забыл? — спросила вторая фигура голосом Марины Азаровой.

Третья фигура, самая высокая и плечистая ничего не ответила, только кивнула.

Операция началась.

В руках бесстрашных сыщиков зажглись мощные фонари. Вера Грач посмотрела на компас, сверилась по азимуту еще раз глянула на карту и скомандовала:

— За мной.

И не дожидаясь ответа, побежала. Марина за ней, за Мариной Ник. Все трое были в великолепной спортивной форме. Никто не пыхтел, не трещал сучьями и не разговаривал. Так они бежали минут десять. Затем последовала новая команда:

— Фонари погасить. Перейти на шаг.

Азарова и Ник повиновались. Следующие пять минут шли быстрым шагом. Вдруг Грач резко остановилась и предупреждающе подняла руку. Марина и Ник поняли, что объект обнаружен.

Небо хоть и начало светлеть, но в лесу было по-прежнему темно. По этой причине все трое надели на глаза приборы ночного видения. Сразу же впереди шагах в пятидесяти среди размытых силуэтов деревьев, показался забор. К нему они приближались буквально ползком. Теперь первым двигался Ник. Когда он был от забора шагах в десяти, то остановился. Марина и Вера тоже залегли и замерли, затаив дыхание. Сейчас должен был действовать Ник. И он начал действовать. Достал из рюкзака моток шелкового шнура с кошкой на конце, раскрутил и бросил в крону самого высокого дерева. Затем с кошачьей ловкостью взобрался по стволу, после чего сел на самую толстую ветку. Несколько минут устраивался на ней поудобнее, после чего достал духовое ружье.