Бархатная клятва - Джуд Деверо

Когда Джудит принимала поздравления тощей графини, одетой в сверкающее платье из пурпурного атласа, она почувствовала, как замер Гевин, и, проследив за его взглядом, увидела изящную девушку, на которую с восторгом смотрели молодые люди. Девушка подошла ближе, и Джудит поразила жгучая ненависть, отразившаяся в синих глазах. Ей даже захотелось перекреститься. Она услышала чье-то хихиканье и, оглянувшись, заметила, что гости с явным интересом наблюдают за ее встречей с этой женщиной.

Блондинка торопливо проскользнула мимо Гевина, не решившись поднять на него глаза, и Джудит заметила на его лице гримасу боли. Все это озадачило ее.

Наконец официальная часть приема подошла к концу. Гости вдоволь посудачили о новобрачных, Роберт Риведун раздал всем подарки, ценность которых зависела от положения, занимаемого гостем, и трубы возвестили о начале празднества.

К этому времени уже успели накрыть столы в большом зале. На столах были жареные цыплята, утки, перепела, журавли, фазаны, куропатки, а также блюда из свинины и говядины. Подали мясные пироги и двенадцать видов рыбы. Стол ломился от овощей, приправленных восточными специями. На третье гостям пообещали клубнику, первую в этом сезоне, и редкие и необычайно дорогие гранаты.

О богатстве и преуспеянии поместья свидетельствовали золотые и серебряные тарелки, которыми был сервирован возвышавшийся на подиуме стол для особо важных гостей. Джудит и Гевин пили из одинаковых кубков — высоких, изящных, отлитых из серебра, с золотой ножкой.

Между столами, в центре, оставили свободную площадку. Здесь пели и играли менестрели, выступали восточные танцовщики, акробаты и одна бродячая труппа. Шум стоял невообразимый.

— Ты ешь очень мало, — прокричал Гевин, но его все равно было плохо слышно.

— Да. — Она посмотрела на него и улыбнулась. Ей с трудом верилось, что этот незнакомец стал ее мужем. Как бы ей хотелось дотронуться до ямочки на его подбородке.

— Пошли, — сказал Гевин и взял ее за руку. Пока они направлялись к двери, их сопровождали свист и шутливые замечания, но Гевин не оборачивался. Они вышли на свежий воздух. Весенние цветы, пестрым ковром покрывавшие луг, бились головками о тяжелую юбку Джудит. Справа стояли палатки участников завтрашнего турнира. Над каждой палаткой развевалось знамя с гербом, и на всех знаменах были леопарды Монтгомери: три золотых зверя на изумрудно-зеленом поле.

— Это все твои родственники? — спросила Джудит.

— Кузены и дядья. Когда Рейн назвал нас кланом, он именно это имел в виду.

— И ты счастлив с ними?

— Счастлив? — Гевин пожал плечами. — Они Монтгомери, — сказал он, посчитав, что исчерпывающе ответил на вопрос.

Они остановились на вершине невысокого холма, откуда открывался вид на разбитый внизу лагерь. Расправив юбку, Джудит села. Гевин растянулся подле нее и положил руки под голову.

Девушка не видела его лица, только ноги. Его выпуклые мышцы были обтянуты чулками. Джудит прикинула, что его бедро толще ее талии. Неожиданно для себя она вздрогнула.

— Тебе холодно? — спросил Гевин. Он приподнялся на локтях. Она покачала головой. — Ты можешь подумать, будто я не знаю правил приличия — сначала в церкви, потом за столом. Но там было ужасно шумно, а мне хотелось побыть с тобой наедине.

— И мне тоже, — совершенно искренне ответила она и повернулась к нему.

Он намотал на палец прядь ее волос.

— Я так удивился, когда увидел тебя, потому что прежде слышал, что ты уродлива. — Его глаза блестели, когда он играл ее волосами.

— Где ты это слышал?

— Ходили слухи, что Риведун именно по этой причине прячет свою дочь.

— Скорее я пряталась от него. — Она больше ничего не сказала, но Гевин понял ее. Ему был отвратителен человек, который бьет слабого и теряется перед сильным.

Гевин усмехнулся.

— Я доволен тем, что мне досталось. Ты превзошла все мои ожидания.

Внезапно Джудит вспомнила поцелуй в церкви. А каким он будет, когда они окажутся в постели? У нее так мало опыта в том, что касалось отношений между мужчинами и женщинами.

У Гевина перехватило дыхание, когда он заметил, что она смотрит на его губы. Взглянув на солнце, он подсчитал, что еще не скоро она будет полностью в его власти. Если он сейчас даст волю страсти, ему не остановить себя.

— Нам пора возвращаться, — заявил он. — А то мы дадим пишу для сплетен на годы.

Он помог ей подняться. Она стояла совсем близко. Он перевел взгляд на ее волосы, вдохнул их нежный аромат. Он знал, что они нагреты солнцем, ему хотелось прикоснуться к ним губами. Но Джудит подняла лицо и улыбнулась. В мгновение ока его руки обняли ее, губы приникли к губам.

То немногое, что Джудит знала о мужчинах, она почерпнула из болтовни своих горничных, которые, весело смеясь, сравнивали достоинства своих любовников. Поэтому она ответила на поцелуй Гевина совсем не так, как это требовалось от благородной дамы, — она вложила в него тот восторг, который завладел всем ее существом.

Ее губы открылись навстречу ему. Она приникла к нему всем телом. Какой же он огромный! Его твердая как камень грудь прижималась к ее мягкой груди. Бедра казались отлитыми из железа. Ей нравилось касаться его, ей нравился его запах. Он еще сильнее сжал ее в своих объятиях.

Вдруг Гевин резко отстранился.

— Кажется, тебе слишком хорошо известно, как надо целоваться, — сердито произнес он. — И со сколькими же ты целовалась?

Сознание и тело Джудит все еще были во власти нового чувства, охватившего ее, поэтому она не обратила внимания на его тон.

— Я никогда ни с кем не целовалась. Мои горничные говорили мне, что это приятно, но оказалось, что поцелуй вызывает гораздо более сильное ощущение.

Он пристально взглянул на нее, понимая, что она ответила ему со всей искренностью.

— Давай возвращаться. Будем молить Бога, чтобы солнце поскорее село.

Джудит отвернула от Гевина покрасневшее лицо и послушно последовала за ним.

Они медленно шли к замку. Казалось, Гевин был поглощен размышлениями о том, где поставить еще одну палатку. Если бы он не держал Джудит за руку так крепко, можно было бы подумать, что он забыл о ее существовании.

Гевин не заметил поджидавшего их Роберта Риведуна. Но его заметила Джудит. — Она узнала характерный блеск в его глазах, свидетельствовавший о переполнявшей его ярости, и вся подобралась.

— Ах ты, маленькая дрянь! — прошипел Роберт. — Ты гоняешься за ним подобно течной суке. Я не позволю, чтобы надо мной смеялась вся Англия! — Замахнувшись, он тыльной стороной ладони залепил Джудит звонкую пощечину.

Гевин отреагировал мгновенно. Он никогда в жизни не мог представить, чтобы отец поднимал руку на дочь. Он изо всех сил ударил тестя в челюсть, и тот мешком рухнул на землю.