Музыка тысячи Антарктид - Ирина Молчанова

Катя ощутила, как от облегчения закружилась голова, и медленно выдохнула.

С соседнего ряда поднялась Екатерина Голошина — полненькая девушка с двумя пышными хвостами. Запинаясь и путаясь, она промямлила определение.

Валерий Игнатьевич досадливо поцокал языком и пренебрежительным жестом приказал девушке сесть на место.

Катя поежилась — указка все так же была направлена на нее, холодный голубой взор змеей скользил по лицу, шее, груди. Девушка чувствовала его, как если бы к ней прикасалось что-то холодное и твердое.

— Кто основоположник научного менеджмента? — задал следующий вопрос преподаватель. Указка дрогнула, но свой курс не поменяла. — Екатерина Милеева, ваша очередь.

Катя не успела и рта раскрыть, как Валерий Игнатьевич воскликнул:

— Два в журнал! Такие элементарные вещи должна знать каждая из вас!

«Подумаешь, двойка, не смертельно», — решила Катя. Но не тут-то было, преподаватель кивнул ей.

— К доске, милочка, расскажи-ка нам про управленческие решения. — Сам же уселся за стол и, как она догадывалась, не без удовольствия вывел ей двойку.

Катя прошла к доске. Ноги едва поднимались, бешеный стук сердца заглушал даже звук шагов, руки вспотели, приходилось вытирать их о плотную ткань юбки. Если когда-то ей и доводилось что-то слышать об управленческих решениях, то сейчас, стоя перед всей группой, под пристальным взором Валерия Игнатьевича, она бы с трудом ответила, какого года рождения ее собственная мать.

— Слушаем, — поторопил преподаватель, продолжая оценивающе разглядывать ее с ног до головы как породистую лошадь.

— Я не готова, — выдавила из себя Катя.

«Пусть хоть десять двоек поставит, только бы отпустил поскорее».

Холодные голубые глаза превратились в раскрошенный лед с острыми краями.

— Глупости, — отчеканил он и, поглядев на притихших девочек, сострил: — Не может же она быть абсолютной пробкой, не так ли?!

К щекам прилил жар, Катя прижала ладони к юбке и, стараясь не смотреть на него, спросила:

— Можно мне сесть на место?

— Конечно-конечно, — разулыбался преподаватель, а когда она сделала неуверенный шаг по направлению к своей парте, добавил: — Но только после того, как ответишь.

Между плотными шторами в класс заглянуло солнце и осветило Валерия Игнатьевича. Катя видела, как он вздрогнул, на миг его лицо исказилось точно от сильной боли, но уже через секунду все было как прежде. Только скулы напряглись и губы сомкнулись плотнее.

— Управленческие решения, — неуверенно начала Катя, это выбор, который должен сделать руководитель…

Преподаватель снисходительно улыбнулся.

— Зачем?

Девушка опустила глаза; вместо того, чтоб вспоминать прошлые лекции, у нее в голове крутилось: «Как человек может измениться за одну ночь? Как можно стать, настолько другим? Почему из всей группы он вызвал именно меня? Что я ему сделала? Почему так странно себя ведет? И эти глаза…»

— Чтобы достичь какой-то цели, — придушенно пробормотала Катя.

— Ну и мямля, — раздраженно наградил он ее. Рука с темными волосками на пальцах протянулась к учебнику по основам менеджмента, и в свете ламп на рукаве черной рубашки блеснула золотая запонка.

— Записывайте, — приказал преподаватель.

Все послушно открыли тетради и вооружились ручками, а Катя по-прежнему стояла возле доски и переминалась с ноги на ногу.

— А ты, — устремился на нее ледяной взгляд, — будешь писать на доске!

Катя молча взяла из коробочки мелок. За все три года обучения в колледже она еще никогда не чувствовала себя такой глупой. Преподаватели знали о ее нелюбви к публичным выступлениям, по мере возможности старались поменьше вызывать, даже сам женоненавистник Валерий Игнатьевич никогда не настаивал. И ей наивно казалось, что она его почти не раздражает, как многие другие девушки из их группы.

«Я сошла с ума», — окончательно уверилась Катя, искоса следя за бесстрастным выражением лица преподавателя. Никак у нее не получалось соединить два образа: прежнего Валерия Игнатьевича — кареглазого, немного рассеянного, абсолютно обычного человека, и нынешнего Валерия Игнатьевича — с холодными голубыми глазами, спокойного, и, казалось, напрочь лишенного сострадания.

— Контроль в менеджменте рассматривается в трех аспектах… — многообещающе начал он, откладывая книгу в сторону, как если бы за те несколько секунд, которые он смотрел в нее, успел выучить наизусть. Прежний Валерий Игнатьевич читал все лекции исключительно по учебнику. Многие даже шутили, что если отобрать у него книжку, он и двух слов по своему предмету сказать не сможет.

— Контроль как деятельность аппарата управления… — спокойно продолжал он.

Новый Валерий Игнатьевич выглядел очень уверенным, и Катя поймала себя на мысли, что не замечала раньше у него столь хорошо поставленного голоса. Девушка писала на доске, но буквы расплывались перед глазами, плясали и растягивались в разные стороны. Звук голоса настойчиво, но мягко утягивал ее куда-то… В голове воцарялась необыкновенная легкость, а тело расслаблялось, проваливаясь в блаженную дрему.

Катя обернулась, чтобы посмотреть на одногруппниц, и не поверила своим глазам. Девушки полулежали на партах и спали.

«Не может быть…» — Мелок выпал у нее из пальцев, стукнулся об пол и раскололся.

— Подойди, — услышала она приказ Валерия Игнатьевича.

Катя неловко повернулась, наступила на мел, хрустнувший под подошвой ее туфли, и приблизилась к столу преподавателя.

Валерий Игнатьевич вертел в руках свои очки в строгой черной оправе с таким видом, как будто больше в них не нуждался.

«Линзы? Может, он в линзах?»

— Какие основные признаки управленческих решений тебе известны? — задал он вопрос, водружая очки на нос.

Глаза не подходили под внешность, точно вырванные у кого-то другого и вставленные по ошибке в новое тело.

— Один из признаков — существование цели, — прошептала девушка.

Она сама не понимала, почему шепчет, но уж точно не потому, что боялась разбудить заснувших одногруппниц.

— Еще, — потребовал преподаватель, поправляя очки указательным пальцем и все так же пристально глядя на нее.

— Наличие альтернатив, — выдохнула она и по выражению его лица поняла — ответ правильный. Преподаватель неподдельно обрадовался, улыбнулся, снял очки. Она чувствовала, как от его ледяного взгляда жжет кожу у нее на груди, где кофта была расстегнута на одну пуговку.

— Верно, — промурлыкал он, — наличие альтернатив.

Их взгляды встретились.

— Прелестно, сама все знаешь.

Пауза затянулась. Катя боялась шелохнуться… или просто не могла. А он все смотрел и смотрел так, словно заглядывал в саму душу и рылся там, как в ящике с документами в поисках нужного ему.