Зверлинги. В тени другого мира - Чарльз де Линт

– Можешь отпроситься, – предложила Марина. – Уверена, учителя не станут возражать.

– Слушайте, этот день надо просто пережить. Я хочу, чтобы все поскорее пришло в норму, окей? Если ко мне начнут относиться, как к жертве психологической травмы, эта волынка будет тянуться вечно.

– Угу, тебя отправят к мисс Чандра, – хмыкнул Дезмонд. – И она будет долго и проникновенно расспрашивать тебя о чувствах.

– Не удивлюсь. Она уже сцапала меня по дороге на историю.

В этот момент прозвенел звонок, и мы разошлись по классам. У нас с Мариной было время самостоятельных занятий, так что мы помахали Дезмонду, который уже опаздывал на английский, и направились в библиотеку. Мы заняли наш обычный стол в дальнем конце зала – с тем исключением, что на этот раз Марина уступила мне место у окна, чтобы я и дальше мог безудержно предаваться паранойе. Теперь я начинал чувствовать себя неуютно, если сидел спиной к окну или двери.

– Дезмонд еще не осознал, – вдруг сказала Марина, нагнувшись ко мне через стол и понизив голос, чтобы у библиотекаря не было повода сделать нам замечание. Я отчетливо различал запах соли в ее волосах. – На это требуется время. Просто, столько всего разом изменилось. Ему пока сложно это понять.

– Знаю.

Я бросил взгляд вдоль столов у окна – туда, где в противоположном конце зала сидела с друзьями Рэйчел Армстронг. Она тут же опустила глаза, и я понял, что она все это время смотрела на меня. Я бредил Рэйчел с начала учебного года, но не думал, что она хотя бы знает мое имя. А теперь, похоже, его знали все. Только вот не по той причине, по которой мне бы хотелось.

Марина проследила за моим взглядом и театрально закатила глаза.

– Забудь про мисс Чандра. Если тебе с кем и стоит поговорить о своих чувствах, так это с Рэйчел.

– Заткнись.

Я боялся, что Марина обидится на мою вспышку, но она только улыбнулась и покачала головой.

– Дезмонд прав. В последнее время тебя слишком легко вывести из себя.

– Просто… У меня такое чувство, будто моя жизнь разваливается на куски. Я больше ничего не контролирую.

– Знаю, – кивнула Марина. – Но в чем-то он прав. Ты не можешь изменить того, что случилось. Может быть, пора его принять?

– И каким же образом? Превратиться в пуму и покатать первоклассников?

– Не дури. Я просто хочу сказать, что раньше мы слышали о Зверлингах только плохое.

– Потому что так и есть.

– Но возможно, – продолжила Марина, пропустив мои слова мимо ушей, – что мы ошибаемся. Что есть и светлая сторона.

– И какая же?

Ты стал сильнее и быстрее. Жить будешь дольше, а болеть меньше. Зрение, слух и обоняние обострились. И это только в человеческой форме…

– Не знаю, – призналась Марина. – Но теперь это твоя жизнь. И если ты не постараешься найти в ней светлые стороны, то так и будешь сидеть в дерьме.

– То есть на моем месте ты не опустила бы руки?

Марина несколько секунд пристально изучала стол, но потом все-таки кивнула.

– Ты же меня знаешь. Я всегда скажу, что стакан наполовину полон.

– И с чего бы ты начала?

– Ты слышал о таком гениальном изобретении человечества, как Интернет?

– Очень смешно.

– Угу, если читать только сайты новостей. А я говорю о личных блогах. Они же анонимные, помнишь? Может, пока ты тут убиваешься, Зверлинги уже сколотили клуб по интересам и тридцать три раза все это обсудили.

– Звучит неплохо.

Марина торжествующе улыбнулась.

– Уж точно лучше, чем играть в «Мир животных» или до конца года оставаться после уроков.

– Если федералы не сцапают меня раньше.

– Именно, – и Марина помрачнела. – Поэтому пообещай, пожалуйста, что не будешь делать никаких глупостей.

Что может быть глупее, чем притворяться, будто ничего не случилось?

– Обещаю, – ответил я.

Кто там боялся остаться после уроков? Дезмонд с приятелями решили прогулять математику и не придумали ничего лучше, как шляться в это время по коридорам. Все бы ничего, но, завернув за очередной угол, они наткнулись прямиком на директора Хейдена. Нечего было и рассчитывать отделаться легким выговором. Марина после занятий отправилась с мамой по магазинам, и я остался один. Ну и пускай. Я поглубже надвинул капюшон толстовки и вспрыгнул на скейт. Прошлой ночью, расставшись с Мариной и Дезмондом, я был готов бросаться на стены – так мне хотелось с кем-нибудь поговорить. Но теперь, после безумного дня в школе, я только радовался возможности побыть в одиночестве.

И тому, что на меня наконец никто не пялится.

Я пересек город за считаные минуты и даже не запыхался. Полагаю, в этом была заслуга моей звериной, более быстрой и выносливой части. Добравшись до пирса, я сунул скейт под мышку и с удовольствием шагнул с тротуара на скрипучие деревянные доски. С моря дул свежий ветер, волны с грохотом разбивались о потемневшие от воды балки и повисали над перилами облаками радужных брызг. Несколько минут я стоял неподвижно, наблюдая за серфингистами, вдыхая запахи соли и прислушиваясь к рокоту разговоров и чаячьим крикам над головой. Затем я направился к северной оконечности причала, устроился на ближайшей скамейке и, уткнувшись подбородком в грудь, закрыл глаза.

Разумеется, стоило мне предаться благословенной мизантропии, как на скамейку рядом кто-то плюхнулся. Я решил не открывать глаза, надеясь, что они передумают и уйдут.

– Сондерс?

Я замер. Голос принадлежал девушке и был мне не знаком. Но самое странное заключалось не в этом. Стоило мне вдохнуть мускусный, необъяснимо звериный аромат ее кожи, как висок легко кольнуло. Я вспомнил слова Каторжника – «Ты поймешь, когда научишься носить эту кожу. Не узнать своего невозможно» – и действительно понял. Запах был столь тонким, что я сомневался, услышит ли его кто-нибудь… Я замялся, мысленно подбирая слово, но все же был вынужден остановиться на варианте, который пришел мне в голову первым.

Кто-нибудь двуногий.

Я открыл глаза. Передо мной сидела девочка моих лет или чуть старше. Белая кожа побронзовела от загара, а роскошные темно-рыжие дреды до пояса тут же заставили меня чувствовать неловкость за собственные крысиные хвостики. Между ключицами, словно кулон, темнела татуировка с каким-то этническим узором. В правом ухе блестела дюжина серебряных колечек, левое украшала единственная серьга в виде пера. Из одежды на ней были только бриджи цвета хаки и белый обтягивающий топ на лямках. Зеленые глаза – я таких зеленых в жизни не видел – смотрели прямо и требовательно. Словом, то, что она решила со мной заговорить, казалось таким же невероятным, как новое увлечение Каторжника серф-роком. Почему? Да потому, что я мог с точностью до минуты вспомнить последний раз, когда ко мне подходили такие потрясающие девчонки. Погодите-ка… Да, все верно: в последний раз это было никогда.