Без страха и сомнений - Стелла Камерон

– Я попытаюсь забыть этот инцидент при условии, что вы тотчас покинете мой дом и никогда более не осмелитесь упоминать об этом.

– Значит, вы отрицаете, что у Эллы сомнительное прошлое? – Лицо Помроя с чертами хорька утратило всякое выражение.

– Именно. Ваши предположения ошибочны.

– Неужели? Вряд ли вы понимаете истинный смысл слова «ошибочный». – Помрой провел ладонью по резьбе, покрывающей край письменного стола.

Дьявол, ему следует быть осторожнее. Надо учиться сдерживать свои эмоции.

– Она ведь не ваша дочь, лорд Хансиньор, я прав? Она вам не родная дочь.

Сердце его колотилось как бешеное. Если они сейчас скажут, что он впервые увидел Эллу в борделе на аукционе, где ее выставили, чуть не нагую, в качестве приза самому состоятельному покупателю, ему ничего не останется делать, как только яростно все отрицать. А потом он вышвырнет их вон своими руками. Ну а после? Он же не может рисковать и выносить инцидент на обсуждение алчного до сплетен высшего света.

Ложь – единственное его убежище, единственная защита Эллы.

– Элла и ее брат были детьми фермерской четы. Их ферма находилась по соседству с моим поместьем в Дорсете. Оба они, и муж, и жена, умерли от холеры. Ужасная судьба. Элла и Макс остались сиротами.

Уокингем и Помрой молча слушали. Обменявшись хитрыми понимающими взглядами, они вновь сосредоточили свое внимание на его лице.

– Все имущество родителей до последнего пенни пошло на уплату долгов. У детей не было других родственников. И я решил взять их под свою опеку. Мы с женой усыновили их. Так что вас неправильно информировали. Я бы попросил ее сиятельство подтвердить мои слова, но малейший злобный намек в адрес Эллы расстроит Джастину. Элла и Макс дороги нам так же, как и наши собственные дети. Теперь, надеюсь, вы убедились, что ваши сведения ошибочны, и понимаете, в какой ужас повергли меня ваши отвратительные намеки.

Один уголок рта Помроя дернулся вверх.

– Как вам угодно, – промолвил он, слегка поклонившись, и его отец тоже кивнул. – Очень правдоподобная история. Должен сказать, с вашей стороны это был шаг величайшего благородства.

– Да, это достойно восхищения, – подхватил Уокингем.

Помрой взял бархатную коробочку, открыл ее и вынул кольцо с бриллиантами, которое положил на блестящую поверхность стола.

– Как бы то ни было, такая девушка должна быть счастлива войти в достойную семью Уокингемов, вам не кажется? В этом случае она будет защищена от злых языков.

Уокингем покачал головой и причмокнул губами.

– Невольно пожалеешь тех девиц, которым довелось пройти через подобное. Слухи – вещь разрушительная. Но мы сможем положить этому конец, не так ли? Хотя Пом хочет взять ее в жены, несмотря ни на что – даже на сомнительное прошлое. Правда, Пом?

Помрой вскинул брови в знак согласия.

Струан размеренным шагом подошел к камину и дернул шнурок звонка, чтобы вызвать Крэбли. Единственная подходящая тактика в данном случае – твердая оборона, и эта оборона заключается в отрицании сплетен и слухов, которыми мерзкие ничтожества пытаются его запугать.

– Нет нужды вызывать лакея, – сказал Уокингем. – Мы уйдем сами. Забирай кольцо, Пом. Ты его вручишь собственноручно и сможешь насладиться проявлениями ее благодарности. – От его похотливого хихиканья у Струана свело внутренности.

– Жду не дождусь этого момента, – откликнулся Помрой. – Очень жаль, что вы не пожелали заключить такую выгодную сделку, милорд.

– Ни слова больше, – отрезал Струан. Уокингем и его омерзительный отпрыск направились к двери.

– Пом хочет ее заполучить, – сказал Уокингем, и глаза его превратились в красные щелки. – А уж если Пом что задумает, то добьется этого, будьте уверены. Вам нечего бояться – мы не станем разглашать ваш секрет. Но отступаться мы тоже не намерены и будем поддерживать знакомство.

– Не думаю, – твердо промолвил Струан в тот момент, когда появился Крэбли.

Помрой слегка поклонился и заметил:

– А все-таки имейте это в виду.

– Все это не вызывает у меня ничего, кроме отвращения. – Сейбер отступил в тень балкона над бальным залом Иглтонов.

Девлин Норт прислонился к резной каменной балюстраде.

– Ты хотел сюда прийти. Ты не хотел сюда прийти, – промолвил он чертовски безразличным тоном, которым всегда объявлял самые неприятные новости. – Ты наконец решил появиться в обществе. Ты решил больше никогда не появляться в обществе. Ты желаешь ее видеть. Ты не желаешь…

– Я не желаю слушать твою болтовню, Норт. Я просил тебя составить мне компанию и прийти сюда со мной, поскольку решил завершить одно дело. И ничего больше.

Девлин отвернулся и скрестил руки на груди.

– И ради этого я оставил теплую постель… и теплое местечко.

– Всегда терпеть не мог Лондон во время сезона, – мрачно заметил Сейбер, не желая обсуждать последнее увлечение Девлина. – Мне отвратительны игры, в которые тут играют.

– Кажется, ты умудрился пропустить почти все лондонские сезоны, старина. Мы оба прекрасно понимаем, что ты бы ни за что здесь не появился сегодня, если бы мог держаться подальше от…

– Марго сообщила мне, что тоже приглашена. Девлин коротко рассмеялся:

– Пытаемся скрыть истину, не так ли? Прекрасно. Да, Марго приглашена. Один ее родственник знаком с отцом графа Иглтона.

– Она скорее всего не придет.

– Да, скорее всего, – согласился Девлин. – Мне и самому здесь скучно, старина. Смотреть на праздник со стороны никогда не доставляло мне особенного удовольствия. Я привык быть в гуще событий.

Сейбер с нескрываемым презрением заметил:

– И тебе приятно находиться среди стаи мамаш, которые кудахчут, как наседки, и их пискливых цыпочек? Не говоря уже о скучающих папашах этих самых цыпочек или целой армии так называемых достойных женихов, которые строят из себя невесть что.

– По-моему, это ты строишь из себя невесть что, – спокойно заметил Девлин.

Сейберу было нечего возразить. Девлин взглянул вниз через кольцо роскошных знамен, которые тихо колыхались над пестрой толпой в холле.

– Ты явился сюда, чтобы увидеть ее, – промолвил он, обращаясь к Сейберу. – Мне не обязательно произносить вслух ее имя – мы и так понимаем, о ком идет речь, верно? И есть еще одна причина, что заставила тебя появиться здесь сегодня, но об этом ты предпочитаешь молчать. Что ж, каждый вправе хранить свои секреты.

Секреты? Да вся его жизнь отныне стала тайной – болезненной, устрашающей тайной. И пусть так и будет. Но Элла напомнила про обещание, которое он дал когда-то, – он говорил, что придет на помощь, стоит ей только попросить. И не будет ему покоя, пока он не объяснит девушке, что он теперь другой человек и прошлые клятвы отныне теряют свою силу.