Всё не так просто - Татьяна Герцик

Ане стало и печально, и завидно. Если бы ее целовал кто-нибудь так же страстно и нежно. Нет, не кто-нибудь, а один-единственный, вполне конкретный человек.

Но вот Павел оторвался наконец от жены и посмотрел в ее смеющиеся глаза. Укоризненно проговорил сердито насупившемуся тестю:

– Да что это, батя, я законную жену прилюдно поцеловать не могу, что ли? Я шесть лет этого добивался, между прочим!

Отец промолчал, не желая втягиваться в бесполезную дискуссию, лишь саркастично поднял бровь.

В десять сели за огромный стол, собираемый лишь по большим праздникам. Положивший себе полную тарелку деликатесов Павел быстренько всё съел и с оценивающим видом посмотрел на жену. От одного его взгляда Жанну кинуло в краску и она сконфуженно уткнулась в тарелку. Павел тихонько усмехнулся и, положив ладонь на руку жены, мягко пожал. Ане стало не по себе от откровенного поведения зятя, и она опустила глаза.

Чтобы отвлечь внимание родственников от себя и жены, Павел провокационно заявил:

– От одного только сидения за таким столом целлюлит развивается! Даже и есть ничего не надо, подышал – и готово!

Дмитрий Сергеевич, сразу раскусивший и предлог, и повод, спокойно заметил:

– Ну, тебе о целлюлите беспокоиться нечего. Моментально всё сгорит. Ближайшей же ночью.

Теперь уже Елизавета Александровна с укором взглянула на мужа. Но Павел только негромко хмыкнул, признавая правоту тестя.

Но вот кремлевские куранты начали бить полночь. Все дружно встали и выпили по бокалу шампанского, загадав желания. Аня загадывать ничего не стала – каждый год этим безрезультатно занималась, хватит.

В полпервого началось пришествие – сначала появился управляющий с супругой, затем потянулись друзья, соседи, родственники, и скоро родительская половина была полностью забита народом. Переглянувшись, младшие дети незаметно оделись и вышли на улицу, где уже вовсю гуляла окрестная молодежь.

Поздоровавшись с друзьями, Аня с Мишкой отправились к пруду, на замерзших берегах которого были устроены длинные пологие катушки. Скатившись пару раз на старых санках с самой большой, Аня поднялась наверх и села передохнуть на скамейку под старой елью. По привычке вздохнула: хорошо, если бы рядом оказался Вячеслав, и тут же одернула себя. Какая разница, он ли рядом или сын управляющего Сашка? Тот хоть увивался за ней давным-давно, еще со школы, так что прав находиться рядом с ней у него куда больше, чем у не оценившего ее типа.

Сейчас Александр агроном, уважаемый даже в их разборчивом семействе человек. Она оглянулась вокруг. Обычно он всегда вертелся поблизости, когда она приезжала домой. Но сейчас его не было видно. Мимо пробежал Мишка, и она окликнула брата:

– Слушай, а где Александр?

Он удивленно пожал плечами.

– Да наверное дома сидит, с молодой женой. Он же женился осенью. Не совсем добровольно, правда. Ты не знала, что ли?

Аня отрицательно покачала головой и он небрежно уточнила:

– К нам новенькая учительница приехала по ботанике-биологии. Клавдия Петровна на пенсию наконец-то ушла.

Больше пояснений не требовалась, и Аня махнула рукой, отпуская мальчишку. Тот немедля умчался на очередную горку и ринулся вниз на ногах, свистя на лету.

Она с завистью посмотрела на него. Хорошо парням. Вряд ли ее поймут, если она проделает что-либо подобное.

Сашке она искренне желала только счастья, но всё-таки сейчас ей было одиноко – просто не с кем поболтать. Все ее подружки либо повыходили замуж и уже обзавелись потомством, либо обитали далеко от Ивановки.

Хотя на пруду народу было много, но дорога домой оказалась пустынной. Яркая луна, освещая переметенную снегом тропку, напомнила ей старый фильм «Ночь под Рождество», и она залюбовалась сказочной красотой их северной ночи.

Не спеша подошла к родительскому жилищу. Их большой дом был поделен на две части – большая, родительская, и поменьше, молодых. После замужества ее отдали Жанне с Павлом, а Ане выделили комнатку на родительской части. Обычно во время приездов она жила в своей комнате, но сегодня на родительской половине стоял такой шум, что о сне нечего было и мечтать.

Она решила переночевать у сестры, там было вполне достаточно места – две комнаты и благоустроенные ванна и туалет. Зашла в коридор, наслаждаясь тишиной. Не раздеваясь, прилегла на диван в большой комнате, зная, что спать всё равно не придется, и постаралась расслабиться. Отвыкшие от интенсивного движения мускулы приятно ныли, напоминая о пользе движения.

То и дело туда-сюда бегали то сестра, то зять, но уставшая от свежего воздуха и переживаний Аня дремала, не реагируя на звуки.

Проснулась от настойчивого шепота зятя. Чуть приоткрыв глаза, увидела у входа в комнату Павла, обхватившего жену за талию и не пускавшего ее к гостям. Она негромко отвечала, но Аня не сразу поняла, что. Но вот Павел стал говорить громче, настойчивее, и девушка расслышала:

– Ну, я виноват, виноват, но нельзя же теперь всю жизнь просидеть, ничего не предпринимая! Давай попробуем, я тебя очень прошу. Я бы так не настаивал, но ведь тебе хочется ребенка. Я что? Я простой мужик, мне лишь бы любимая жена была под боком. Но ты же во все коляски заглядываешь! Пообещай хотя бы подумать!

Аня вспомнила, что сестра как-то давно, сгоряча обмолвилась, что у нее была неудачная беременность, но как и когда это было, не говорила. Значит, в этом был повинен Павел?

Сестра что-то негромко ответила, видимо, обнадеживающее, потому что муж схватил ее в охапку и закружил по комнате.

Жанна заволновалась:

– Тише, разбудишь Аню!

Павел с опаской взглянул на свояченицу, но сказал со смешком:

– Да ей давно привыкать пора. Наверняка скоро замуж выйдет. Хоть краснеть по пустякам перестанет. А то батя считает, что я ее нарочно довожу.

Они ушли, а Аня, сжавшись, с горечью подумала, что никакое замужество ей не светит. Не за кого.

Гости разошлись уже под утро, и хозяева улеглись немного поспать, зная, что скоро празднование продолжится с новой силой. Встав в десять часов, Аня привела себя в порядок и вышла на улицу, подышать свежим морозным воздухом. Падал пушистый чистый снег, так не похожий на сероватый снег большого города. Пошла по пустынным улицам, любуясь заиндевевшими ветками деревьев, напоминавшими вологодское кружево.

Дойдя до пруда, села на ту же скамеечку, что и вчера. Сколько так просидела, не заметила, мысли текли вяло, сказывалась полубессонная ночь и нервное потрясение накануне. Она была рада, что не осталась в городе, а приехала домой, здесь всё было родным и привычным, и одно это успокаивало звенящие нервы.

Кто-то присел на край скамейки и негромко проговорил:

– Привет!

Она повернулась. Рядом сидел Сашка или вернее, Александр, в привычно распахнутом полушубке. Ему всегда было жарко. Ну еще бы, при его-то двухметровом росте и огромной широкоплечей фигуре…