Хокку. Японская лирика. Плакучей ивы тень… - Антология

class="v">Вторит ему фазан[62].

***

Роняя лепестки,

Вдруг пролил горсточку воды

Камелии цветок.

***

Ручеек чуть заметный.

Проплывают сквозь чащу бамбука

Лепестки камелий.

***

Весенний ветер.

Отозвалась на чьи-то голоса

Гора Микáса[63].

***

Алые сливы в цвету[64]…

К той, кого никогда я не видел,

Занавеска рождает любовь.

***

Вот причуда знатока!

На цветок без аромата

Опустился мотылек.

***

Столица уже примелькалась,

Но прежнее очарованье воскресло,

Когда я услышал кукушку.

***

Майский дождь бесконечный.

Мальвы куда-то тянутся,

Ищут дорогу солнца.

***

Слабый померанца аромат.

Где?.. Когда?.. В каких полях, кукушка,

Слышал я твой перелетный крик?

***

Поселяюсь в уединенной хижине

Прежде всего у тебя

Ищу я защиты, высокий дуб,

В тенистом летнем лесу.

***

Холодный горный источник.

Горсть воды не успел зачерпнуть,

Как зубы уже заломило.

***

Падает с листком…

Нет, смотри! На полдороге

Светлячок вспорхнул.

***

Ночью на реке Сэтá

Любуемся светлячками.

Но лодочник ненадежен: он пьян —

И лодку уносят волны…

***

Как ярко горят светлячки,

Отдыхая на ветках деревьев!

Дорожный ночлег цветов!

***

И кто бы мог сказать,

Что жить им так недолго?

Немолчный звон цикад.

***

В старом моем домишке

Москиты почти не кусаются.

Вот все угощенье для друга!

***

Утренний час

Или вечерний, – вам все равно,

Дыни цветы!

***

И цветы и плоды!

Всем сразу богата дыня

В лучшую пору свою.

***

Праздник поминовения душ!

Но и сегодня на старом кладбище

Поднимается новый дымок.

***

Хижина рыбака.

Замешался в груду креветок[65]

Одинокий сверчок.

***

Жители Киото отдыхают в летнюю жару

возле реки Камо от самого того часа,

когда восходит вечерняя луна, и до восхода солнца.

Всю ночь они пьют вино и веселятся.

На женщинах пояса повязаны изящным узлом,

мужчины в нарядных накидках.

Среди толпы виднеются и монахи, и старики.

Даже подмастерья бочаров и кузнецов,

вырвавшись на свободу, поют и горланят вволю

Речной ветерок.

Повсюду халаты мелькают

Цвета бледной хурмы.

***

Весь двор возле храма

Завесили листьями своими

Банановые пальмы.

***

Один мудрый монах сказал[66]: «Учение Дзэн, неверно понятое, наносит душам большие увечья».

Я согласился с ним

Стократ благородней тот,

Кто не скажет при блеске молнии:

«Вот она – наша жизнь!»

***

Белый волос упал.

Под моим изголовьем

Не смолкает сверчок.

***

Больной опустился гусь

На поле холодной ночью.

Сон одинокий в пути.

***

В монастыре

Пьет свой утренний чай

Настоятель в спокойствии важном.

Хризантемы в саду.

***

В ночь осеннего полнолуния

В сиянии луны

Ни одного в собранье не осталось

Прекрасного лица.

***

Прозрачна осенняя ночь.

Далеко, до Семизвездия[67],

Разносится стук вальков.

***

«Сперва обезьяны халат!» —

Просит прачек выбить вальком

Продрогший поводырь.

***

Пугают, гонят с полей!

Вспорхнут воробьи и спрячутся

Под сенью чайных кустов.

***

Позади дощатой ограды

Кричат пронзительно перепела

В облетевшей роще павлоний.

***

Даже дикого кабана

Закружи́т, унесет с собою

Этот зимний вихрь полевой!

***

Уж осени конец,

Но верит в будущие дни

Зеленый мандарин.

***

Ем похлебку свою один.

Словно кто-то играет на цитре —

Град по застрехе стучит.

***

К портрету друга

Повернись ко мне!

Я тоскую тоже

Осенью глухой.

***

В дорожной гостинице

Переносный очаг.

Так, сердце странствий, и для тебя

Нет покоя нигде.

***

Холод пробрал в пути.

У птичьего пугала, что ли,

В долг попросить рукава?

***