Опасная ложь - Меган Миранда

– Мне показалось, ты кричала… – сказала я.

Она блуждала глазами вокруг, как будто что-то искала. Как будто по стенам, мебели и по ней ползают пауки. Это единственное, что я знала про ее кошмары. «Пауки, сними их!» – прошептала она как-то в полусне, и я стала ее будить.

Я рассказала об этом Джен, когда она только появилась в нашей жизни. Рассказала, что мама боится пауков. Видимо, Джен передала это маме, потому что, когда Джен ушла, мама схватила меня за руку, стала трясти и спрашивать, с чего я это взяла.

– Ты сама сказала, во сне, – ответила я, и она меня отпустила. Больше я об этом ничего не спрашивала.

Зато мне тоже стали сниться пауки. Как они разбегаются из углов комнаты. Заползают на ее бледное худое тело с ожогами на спине, свернувшееся калачиком в каком-то холодном подвале. Я и сама их чувствовала – как они крадутся под одеялом вместе с моими страхами.

– Мама? Все нормально? – спросила я и сделала шаг в ее комнату.

Она потрогала плечо, посмотрела на часы со светящимися красными цифрами, затем опять на меня, будто пыталась сориентироваться.

– Иди спать, Келси, – сказала она.

Вздрогнув, я закрыла дверь. По рукам и ногам забегали мурашки, а в нос ударил смутный запах смоченного бензином железа – давнее воспоминание.

К завтраку мама не вышла. «Ну, бывает», – подумала я и открыла шторы, запуская солнечный свет, показавшийся из-за гор. Рано беспокоиться. Может быть, она просто высыпается после ночного кошмара. Или разговаривает с Джен по телефону.

Я стала медленно собирать прошлогодний рюкзак, который достала из кладовки. Посмотрела на часы. Почистила банан. Захлопала дверцами шкафов. Дверь ее спальни скрипнула, у меня отлегло от сердца – когда мама вошла, я стояла спиной, чтобы она не прочла облегчение на моем лице.

– Привет, – сказала я с бананом в руке. – Последний. Поделимся?

– Нет, нет, ешь сама, – ответила она и запустила кофемашину.

Я глянула через плечо и увидела ее в халате с немытыми волосами и трясущимися руками, тянущимися за кружкой. Видимо, она заметила, что я смотрю, потому что пожаловалась:

– Кажется, я заболеваю.

Я кивнула, пропуская мимо ушей эту ложь. По крайней мере она проснулась, включила кофемашину и начала мыть кастрюлю, которая отмокала в раковине со вчера. Все в порядке. Это не шаг назад. Не нужно звонить Джен.

– Ну, – сказала я, – позвоню тебе после школы, когда узнаю, во сколько Коул и Эмма поедут обратно.

Я не знала, есть ли у них что-то после уроков, и поговорила ли с ними Джен. Подумаю об этом позже.

– Что? – спросила она, отрываясь от посудомоечной машины. – А, да. Хорошо.

– Хорошо. Ладно. – Я обняла ее на прощание и почувствовала выступающие косточки позвоночника под халатом.

Когда я обувалась, она уставилась в окно куда-то очень далеко. Я положила телефон в рюкзак.

– Это мальчик, его зовут Райан, – сказала я, и мама повернулась ко мне. – Я с ним вчера переписывалась.

– Ах, вот как. Райан, – улыбнулась она.

– Пока, мам, – попрощалась я и улыбнулась в ответ.

Я услышала мотор машины на въезде. Увидела их через ворота, через лобовое стекло. Похоже, они ссорились. Вероятно, спорили, кто будет звонить в ворота. Судя по всему, Эмма проигрывала, так как она вдруг резко открыла пассажирскую дверь.

– Я побежала! – крикнула я и ввела код, чтобы на минуту отключить сигнализацию.

Послышался гудок, я нажала кнопку на двери, чтобы открыть ворота, и сразу закрыла ее за собой (все по правилам). Ворота автоматически закроются за мной через тридцать секунд, если не ввести код или не приложить палец, чтобы они остались открытыми, или, наоборот, не нажать кнопку в доме, чтобы закрыть их еще быстрее.

Я пробежала через открывшийся проход и кивком поздоровалась с Эммой.

– Смотрю, ничего не изменилось, – заметила Эмма, увидев закрывающиеся за мной чугунные ворота.

Но вообще-то изменилось все – начиная с незнакомой черной машины с музыкой на всю катушку и заканчивая ее немигающим взглядом. Эмма сильно изменилась: чем старше она становилась, тем дальше уходила от той девочки, с которой я когда-то дружила, играла в догонялки на заднем дворе и делала украшения из фантиков.

– Мы опаздываем, – бросил Коул, так и не поворачиваясь ко мне.

– Нет, не опаздываем, – возразила я.

Каждое утро я выходила из дома в одно и то же время, а от дома Джен до меня было максимум пятнадцать минут. Но Стерлинг-Кросс всем казалась дальше, чем на самом деле. Несмотря на название, на улице не было перекрестков. Она врезалась в горы, насколько это позволял ландшафт, пытаясь отвоевать у природы побольше земли, но в основном проигрывая борьбу. Это нельзя было назвать домами с видом на горы. Это были горы и лес, где местами виднелись какие-то домишки. Наверное, остальным наша улица казалась другим миром.

Эмма приглушила музыку.

– Ну что, Келси, – начала она, будто смакуя мое имя. Как будто вспоминала, как оно звучит. – Что мама сказала про статью? – спросила она, пока мы выезжали с нашей улицы.

– Какую статью? – удивилась я.

Я поймала взгляд Эммы в зеркале заднего вида, до того как она просунула мне газету между сиденьями.

Воскресная газета. «Школьника представят к награде за отвагу». В статье были фото меня и Райана из школьного альбома с характерными фальшивыми улыбками. В ней подробно описывалась авария. Восемнадцатилетний пожарный-волонтер Райан Бейкер вытащил свою одноклассницу Келси Томас из машины, зацепившейся за дерево, на горе, известной как утес Бенджамина. В понедельник вечером состоится церемония, на которой мэр вручит Райану медаль за отвагу. Приходите поддержать ребят! Цитата Райана: «Я просто действовал по инструкции». А рядом моя абсолютно ужасная недоцитата. «Я просто рада, что осталась жива», – говорит Келси Томас.

Какой ужас! Статья заканчивалась общей информации о нашей жизни: «Райан, сын пожарного на пенсии, живет в Пайн-Вью со своими родителями Джереми и Кэйти Бейкер и младшим братом. Келси живет на улице Стерлинг-Кросс со своей матерью Амандой Сильвиано». Я застонала и закрыла лицо газетой, мечтая провалиться сквозь землю. Видимо, журналистка нашла мамину старую фамилию в свидетельстве о рождении – только там она еще и оставалась. Мама поменяла ее много лет назад, как раз чтобы ее не нашли журналисты.

– Я даже не знала, что все так серьезно, – сказала Эмма. – Честное слово. Когда увидела фото, просто обалдела.

Ее голос смягчился, напомнив мне, какой она была много лет назад. Опустив газету, я на секунду представила ее маленькой – веселую девчонку с заразительным смехом.

Я пробежала глазами статью, пытаясь понять, о чем говорит Эмма. В самом низу была фотография моей машины с высоты птичьего полета – разбитая и искореженная, она лежала на дне обрыва.