Сокровища мутантиков - Дмитрий Емец

Жизнь – штука сложная. Сейчас ты летчик, а через минуту – водолаз.

Отелло

Ураган налетел на шар внезапно, точно коршун на утку. Если карликов он зацепил лишь краем и сразу умчался, унеся только собак, то воздушный шар с мутантиками оказался в его эпицентре. В небе, где не было ни сараев, ни деревьев, ни камней, друзья оказались беззащитными перед яростью стихии. Шар угодил в вихрь, и его завертело, как на карусели.

– Сдувалкодрыги! Вопишки, караулки! – закричал Хорошист.

Не удержавшись на ногах, шерстюши и лобастики упали на дно корзины. Ураган играл их шаром, как кот забавляется клубком ниток, то отпуская его, то вновь набрасываясь. Корзину болтало, и мутантики, вцепившиеся друг в друга и в борта, перестали понимать, где небо, где земля.

– Бормоглот, спускай воздух! Надо садиться, а то нам кранты! – перекрикивая шум ветра, заорал Отелло в ухо кошачьему мутантику.

Хоть момент был неподходящий – выл ураган, хлестал дождь, он заметил, что Бормоглотик улыбнулся.

– Ты из корзины выглядывал? – поинтересовался кошачий мутантик.

– А что? – не понял лобастик.

– Если бы выглянул, то понял бы, что мы над океаном!

– Значит, воздух нельзя выпустить? Похоже, нас ожидает «девятый вал» с картины Айвазовского!

– Вот именно. Сдуем шар – мигом окажемся в воде! Посмотри сюда! – Бормоглотик показал на клокочущие океанские волны.

– А если вернуться? – растерялся Отелло.

– Ты как маленький! Как мы вернемся? Шары летают по ветру, а он дует от берега. Я боюсь, как бы ураган не потащил нас за собой, – терпеливо объяснил мутантик.

Словно подслушав их разговор, вихрь вдруг подхватил шар и, вращая, понес с неимоверной скоростью. Друзья теперь полностью зависели от него, как от прихоти огромного чудовища. Стоит урагану теснее сжать кольцо своих объятий, как шар лопнет, а они погибнут.

Не теряя надежды, Пупырь и Бормоглотик проверяли крепления корзины, а лобастики безуспешно старались определить, куда их сносит. Хлестал дождь, выл ураган, налетали шквальные порывы ветра, и путешественники все меньше верили, что выберутся из этого кошмара живыми.

– Пап, а мне что делать? – Трюша уцепилась отцу за руку.

Пупырь, воюющий с креплениями корзины, повернулся к ней и ободряюще улыбнулся:

– Тебе доверяется самая ответственная часть дела!

– Какая? – Нос у Трюши польщенно замерцал.

– Не путаться под ногами и не задавать дурацких вопросов! – отрезал ее отец, и обиженной девушке осталось лишь успокаивать Бубнилку, излучавшую испуг на всех телепатоволнах.

– Друзьядриги мои дихлофосовые, на случайник, если мы отбросим копыта, простите мне все мои языкочесалки, мешалки и болталки! – взмолился Хорошист, когда ураган временно затих.

– Ладно, так и быть. Прощаем, но при условии, если действительно погибнем, – поразмыслив, примирительно проворчал Отелло.

– А если останемся в живых? Это я так говорю, в порядке гипотезы, – поинтересовался дедушка Умник.

– Тогда Хорошист и дальше будет болтать и мешать! Уж я-то этого типчика знаю! Мы с ним еще в одной детской кроватке лежали, а он тогда уже мне настроение портил! – сказал мрачный лобастик и, чтобы не умирать на голодный желудок, стал дожевывать орфографический словарь русского языка.

Свирепый вихрь поднимал столбы воды и взбаламучивал океан до самого дна. Вокруг шара проносились водоросли, диковинные рыбы, ракушки, в то время как шар с корзиной чудом оставался неподвижным. Бубнилка, завороженная необъяснимым зрелищем, смотрела на происходящее, не чувствуя страха.

Одна из раковин прыгнула девочке в ладонь, и малышка крепко ее сжала. Раковина была небольшой, с маленькими, словно просверленными дырочками. Хотя момент был неподходящим, Бубнилка подула в нее, и раковина издала еле слышный мелодичный свист, напоминающий звук флейты.

– Консервная ты моя, нашла время для дуделок! – Хорошист с нежностью обнял дочку.

Позабавившись вдоволь, ураган сжалился над мутантиками и, словно мальчишка, отфутболивший ногой мяч, отшвырнул воздушный шар.

Не успели путешественники сказать с облегчением «уф» и возблагодарить небеса, спасшие их от гибели, как внезапно услышали свистящий звук. Из широкой дыры в оболочке шара с шипением выходил воздух.

– Все накрылось медным тазом! Где тут в утопленники записывают? – переполошился Хорошист.

– О небо мрачное Аида, о вы, подземные цари! Внемлите ж, как мне надоел этот тупица! – трагически завопил Отелло, тряся брата за плечо.

– Чего оралки устроил? Сейчас как фигакнемся, тут и твой Шекспир ничего не скажет! – возмутился Хорошист.

Брат покосился на него и стал жевать странички словаря.

Корзина быстро снижалась, приближаясь к океанским волнам. Единственное, что успели сделать Бормоглотик и Пупырь, – немного замедлить падение, перерезав канаты, удерживавшие мешки с балластом. Мутантики почувствовали шлепок о воду, а сверху огромным белым куполом их накрыла выпустившая воздух оболочка шара. К счастью, корзина была герметичной и не пошла ко дну, а осталась на плаву, как спасательный плот. Очевидно, создавая ее, конструкторы предусмотрели, что их детище может упасть в море или океан.

– Поезд дальше не идет! Просьба освободить вагоны! – сказал Бормоглотик, выуживая эту фразу из глубин своей памяти, где она хранилась вместе с другой информацией, большей части которой мутантик не знал применения.

– Рожденный ползать летать не может! Вот и долетались! «Полные кранты!» – как сказал бы Вильям Шекспир! – проворчал Отелло, отодвигая мешавший купол.

Удостоверившись, что океан спокоен, и решив, что если они все же утонут, то не сразу, флегматик уселся на борт и стал подкрепляться страницами из словаря.

– Не подавишься? – резко спросил Пупырь, которому, как философу и мыслителю, было неприятно, когда при нем портили хорошие книги.

– Шправочная литература – шамая питательная! Ем и щувствую, как наполняюсь умом и щообразительностью, – с набитым ртом ответил Отелло.

Поглядев, с каким аппетитом дядя Отелло уписывает энциклопедию, Бубнилка соблазнилась и сама отъела страничку, но взрослая книга показалась ей невкусной.

– Папусик, а книжечек с картинками у нас нет? – вкрадчиво спросила она.

Порывшись в рюкзаке, Хорошист протянул Бубнилке две детские книжки. Сравнив их на вкус, дочка остановилась на «Дракончике Пыхалке» Дмитрия Емца и с удовольствием съела две первые главы, а переплет отдала дедушке Умнику, который, хоть давно был без зубов, любил на досуге пожевать плотный картон, размочив его в постном масле или в воде.