День твоей смерти - Марина Серова

Ворота, за которыми исчезла парочка, были закрыты на замок, так что мне пришлось ждать Андрееву около них. Стоило признать, что развела она меня профессионально и с чувством юмора. Но я на нее не злилась, больше на Дмитрия, который мог бы и предупредить меня, на что способна его матушка. Или он сам не представляет, насколько она безбашенна?

Часа через два Лизавета, сопровождаемая Николасом, вышла из двора и направилась прямиком к моей машине. Судя по шаткой походке, бабуля была сильно навеселе. Плюхнувшись на переднее пассажирское сиденье моего «Фольксвагена», она послала своему приятелю воздушный поцелуй, а затем скомандовала:

— Домой!

Сначала мы ехали молча. Андреева дремала, откинувшись на подголовник. Вой сирены «Скорой помощи», ехавшей нам навстречу, разбудил мою пассажирку. Оглядевшись, она поняла, где находится, и завела уже известную мне песню:

— Женек, вот что мне с тобой делать?

— В данный момент — ничего.

— Очень смешно, — фыркнула она. — И откуда ты только свалилась на мою голову? Вся такая правильная, аж противно! Да уж, в этот раз Митя превзошел себя. Где он только тебя нашел? А знаешь что? Как Митя тебя нанял, так и уволит! Я ему позвоню и такое про тебя расскажу, что ты ни секунды у нас не задержишься! Он тебе ни рубля не заплатит!

Идея, пришедшая в нетрезвую голову Елизаветы Константиновны позвонить сыну и оклеветать меня, воодушевила ее, она стала искать в сумочке телефон, но никак не могла его там обнаружить. Решив, что мобильник остался у Николаса, Лизавета стала заверять меня, что обязательно дозвонится до Мити, но позже, из дома. Я не пыталась отговорить ее от этой затеи, хотя понимала, фантазии у нее достаточно, чтобы придумать более или менее правдоподобную историю о моей профнепригодности.

— Вот скажи мне, Женек, неужели тебе самой нравится вмешиваться в чужую личную жизнь?

— Я не вмешиваюсь ни в чью личную жизнь, — спокойно ответила я.

— Да? А зачем тогда ты увязалась за мной?

— Вы же сами позвали меня сопровождать вас в клуб.

— Слушай, а как ты узнала, что мы с Николасом вышли через другой вход и сели в такси?

— Случайно, — ответила я будничным тоном.

— Случайно? — недоверчиво переспросила Лизавета. — Выходит, тебе просто повезло?

— Можно сказать и так, — кивнула я. Сдавать охранников «Трех бочонков», которые помогли мне информацией, в мои планы не входило.

На какое-то время моя пассажирка приутихла, а потом снова стала приставать ко мне со своими нравоучениями:

— Слушай, Женек, а тебе бы понравилось, если бы за тобой кто-то постоянно по пятам ходил? Ты — в ресторан, тень — за тобой. Ты на свиданку, она снова у тебя за спиной. И так каждый день. Вот как ты думаешь, каково это?

— Если вы под тенью подразумеваете телохранителя, то с ним, наверное, спокойнее.

— Мне, знаешь ли, и без всяких охранников спокойно. А вот с ними как-то не очень. Но ничего, завтра я от тебя избавлюсь. Не захотела по-хорошему, будет по-плохому. — Лизавета снова откинулась на подголовник и задремала.

Проснулась она только тогда, когда я въехала в подземный гараж и заглушила двигатель.

Елизавета Константиновна спустилась в столовую в парике и в шелковом халате с длинными рукавами, доходящем до пят. Вела она себя за завтраком отстраненно, толком ни с кем не разговаривала — ни со мной, ни с прислугой. На мое приветствие она лишь кивнула, а на вопросы Нади, касающиеся меню, отвечала односложно. Сегодня она была совсем не похожа на ту женщину, которую я вчера нашла в тату-салоне, с которой бродила по торговому центру и уж тем более на ту, которую вечером везла домой. Надев парик и одежду, скрывающую все ее татуировки, Лизавета будто закуталась в кокон, отгородившись от внешнего мира.

После завтрака она вышла в сад, а я вернулась к себе. Мне не было никакого смысла таскаться за ней по территории усадьбы. Если кто-то хотел бы надавить на Андреева через его мать, то он не стал бы лезть на частную территорию.

Едва я зашла к себе, как завибрировал смартфон, лежавший в кармане моих джинсов. Достав его и посмотрев на дисплей, я поняла, что это Андреев.

— Да, Дмитрий, я вас слушаю, — ответила я нейтральным тоном, осознавая, что Лизавета вполне могла выполнить свою вчерашнюю угрозу.

— Добрый день, Евгения! Как дела? — поинтересовался он вполне доброжелательно.

— Нормально.

— Нормально? — удивился Андреев.

— Да, все хорошо, — подтвердила я со всей убедительностью, на которую только была способна.

— То есть вы не собираетесь жаловаться на мою маму, просить прибавки к жалованью за «вредные условия» работы или даже грозиться мне увольнением? — поинтересовался Дмитрий, не веря в то, что такое возможно.

— Не собираюсь.

— Странно. Очень странно, — обескураженно произнес мой работодатель. — Вы первая из всех телохранителей, которых я нанимал, не предъявляете никаких претензий. Если честно, то меня это даже настораживает. Скажите, моя мама здорова?

— Вполне.

— Тогда я ничего не понимаю. Вы успели с ней познакомиться поближе?

— Более или менее. Дмитрий, у меня есть к вам один вопрос.

— Задавайте! — разрешил мой клиент.

— Дмитрий, скажите, действительно ли существует угроза жизни, здоровью или свободе Елизаветы Константиновны со стороны ваших конкурентов?

— Евгения, видите ли, в чем дело, — медленно, с расстановкой, проговорил Андреев, — угроза моему бизнесу на самом деле есть, только она исходит не от моих конкурентов, а, если так можно выразиться, изнутри. От моей мамы. Она, как вы, наверное, уже поняли, женщина очень незаурядная. Ее нужно охранять от нее же самой. Понимаете, я не мог сразу сказать вам, в чем состоит суть вашей работы, потому что боялся, что вы откажетесь. Евгения, я вас очень прошу, будьте постоянно рядом с моей мамой и не позволяйте ей переходить за рамки приличного поведения. Сдерживайте ее сумасбродства любыми путями, чтобы она не причинила ущерб ни своему здоровью, ни моей репутации. Вы меня понимаете?

— Да, я понимаю. Дмитрий, вы позволите мне дать вам совет?

— Слушаю вас, — в голосе Андреева слышался неподдельный интерес.

— Мне кажется, было бы меньше проблем, если бы вы несколько ограничили Елизавету Константиновну в финансах.

— Вы знаете, — негромко прокашлявшись, произнес Дмитрий, — однажды я заблокировал ее банковскую карту, так она взяла микрозайм, в итоге вместе с набежавшими процентами мама потратила еще бо́льшую сумму, чем та, которую я заблокировал. Так что это не вариант.

— Ясно.

— Да, у моей мамы очень сложный характер, но она моя мама. Евгения, я очень надеюсь, что вы сможете с ней поладить. Я сегодня утром разговаривал с ней, и мое первоначальное мнение о том, что вы ей понравились, только укрепилось.