Призраки не умеют лгать - Анна Сокол

Обратно Дмитрий шёл в глубокой задумчивости, пытаясь расставить все факты в логическую цепочку. Зачем столько сложностей, что бы скрыть умершего ребёнка? Это горе, а не позор. От кого хранили эту тайну? Родители очень хотели оградить выжившую девочку. От чего? От смерти или от проклятия имени?

Псионник так бы и прошёл мимо, если бы его не окликнули.

— Дмитрий Борисович!

Лена махнула рукой из-за ограды маленького больничного парка. Две аллеи, десяток скамеек, декоративные кусты, деревья и каменные урны. Надо же больным где-то гулять, хотя он предпочёл бы смог дороги условно чистому воздуху этой искусственной лесной полосы, в комплекте с больничной койкой.

Пока он бродил по корпусам, Алленария вывезла бабушку на улицу. На этот раз бывшая глава службы контроля не ограничилась мимолётным взглядом, теперь он видел в ее глазах то, что позволило ей стать единственной в своём роде, незыблемой, железной.

— Значит, это вы лучший сотрудник Адаиса, — Нирра не спрашивала, она констатировала не очень приятный факт.

— Да. Хотите оспорить? — дерзкие слова, глупые.

— А есть смысл? — тон старухи был ироничным, — Что узнали? — вопрос без перехода, он и сам это умел.

— Лен… Алленария рассказала о двойнике?

— Алленария рассказала все.

— Бабушка, — девушка предупреждающе положила свою узенькую ладошку ей на плечо.

И на миг, когда Нирра в ответном жесте накрыла её своей морщинистой рукой, на лице старухи проступило что-то другое. Связь младшего и старшего поколений, сколько бы ни твердили об их разобщённости временем. Любовь протягивает мосты и не через такие пропасти. У него никогда ничего подобного не было и, наверное, уже не будет.

— Именно таким я вас себе и представляла, — сказала женщина, после паузы.

Когда? — горький вопрос так и не сорвался с его губ.

— Вы просмотрели медкарту Златы?

Ну и кто тут ведёт расследование?

— Да. Но я хотел бы послушать, что вы сами помните?

— Думаешь, я впала в маразм?

— Что вы, я далёк от этой мысли, — к сожалению, тон Дмитрия если не доказывал обратное, то выдавал крайнюю степень раздражения. И почему она так его злила, эта беспомощная старуха?

— Я тогда постоянно жила в Заславле…

В имперском корпусе, — мысленно добавил он, — И вам не было особого дела до сына.

Да, — ответили её глаза, — я была занята.

— Сергий так радовался, строил планы. Я приезжала, видела огромный живот, трогала его, чувствовала толчки ребёнка. Все было хорошо.

Почему она рожала так далеко от города? Заштатный областной род дом, в соседнем районе не лучший выбор.

— Я сама испугалась, когда узнала, — Нирра покачала головой, — Тем более, что у Златы были осложнения. Не спрашивай, какие, я не врач. Перевру все, сам рад не будешь. У нас в соседней области дача, дом. Весна, вот невестку и потянуло на природу. А роды вещь непредсказуемая, где застанут, там и родишь.

— Вы знали, что родились двойняшки?

— Нет. И вот, что я тебе скажу, Демон, — старуха выпрямилась и улыбнулась, — Сначала докажи, что это было именно так. Мой сын, выросший в семье псионника, никогда бы не назвал ребёнка мёртвым именем, — она подняла палец с толстыми шишковатыми суставами, видя, что он уже раскрыл рот для возражений, — Никогда. Радость и хлопоты, вот что принесло нашей семье рождение Алленарии. Ни намёка на скорбь или похороны, это я могу тебе гарантировать.

— А я могу вам гарантировать, что кто-то записал эту девочку как вашу внучку. Назвал её, подписал документы именем вашего сына, и снял деньги с его счета, что бы оплатить расходы, — Дмитрий наклонился к старухе, стараясь говорить чётко, не привнося в доводы отголосок собственных эмоций.

— Тогда найди этого кого-то! Докажи, что ты не зря покинул тёпленькое местечко под боком у мамочки.

Это был удар под дых! Он это знал. Она это знала. Алленария чувствовала, потому что переводила обеспокоенный взгляд с бабушки на псионника.

— Козел, — сквозь зубы выругался псионник, — Ну куда ты прёшь!

Дмитрий вывернул руль и нажал на тормоз. Всю дорогу он чувствовал, как медленно закипает, и пока изливал злость на других водителей. Где эти дебилы права получали?

Маленькая ладошка успокаивающе легла на его руку, заставляя помедлить и не газануть с места. Он вздрогнул, пальцы девушки были ледяными, тут же захотелось взять их в свои и согреть.

— Дмитрий Борисович, не огорчайтесь. Бабушка иногда бывает, — она замолчала, подбирая слово, и ему стало интересно, как охарактеризует каргу любимая внучка, — Строгой.

Прекрасно! Он что, нашкодивший школьник?

— Лен, давай на "ты". Когда ты так меня зовёшь, чувствую себя дедом. Я Дима, Димон, Демон, как угодно, но только не Дмитрий Борисович. Договорились?

Девушка кивнула и уголки губ приподнялись в подобии улыбки. Он сразу почувствовал себя лучше.

Видит бог, он предлагал Лене остаться с бабушкой и родителями, но женщины, руководствуясь одними им понятными причинами, решили, что ей лучше вернуться с ним. Опасности больше не существовало — час назад Гош доложил об удачном завершении операции. По результатам экспертизы энергетические выплески совпадали на сто процентов, а также были аналогичны общему фону над захоронением. Конечно, он собирался ещё раз все проверить. Но личность блуждающего они установили правильно.

Теперь призрак прочно заперт в четырёхугольнике своей могилы, а если все же его упорства хватит на преодоление поставленной завесы, то он будет настолько слаб, что ни о каких атаках или материализации и речи быть не может.

Дмитрий отправил уставшего помощника отдыхать, дня на три, не меньше. Насколько стало бы проще жить, имей они возможность привязывать всех умерших сразу же! Лет семьдесят назад подобный эксперимент уже проводился, но закончился он плохо. Псионники стали умирать от физического и энергетического опустошения. Слишком много сил тратится на процедуру. Чтобы усмирить одного призрака без ущерба для собственного здоровья требуется от трёх до пяти сотрудников среднего уровня, или два высокого, а потом уже им нужно время для восстановления.

Он помнил свою самую первую привязку, ещё в академии на практике. После этого он еле мог двигаться, не говоря уже о том, что бы соображать и разговаривать. Второй раз вышло легче, и третий, и четвёртый, и пятый. Втянулся, привык и уже не рассыпался на части, после каждой процедуры.

Из всех умерших блуждающими становятся процентов восемьдесят, а остальные двадцать — нет. Пять из них до сих пор по неизвестным причинам, а остальные пятнадцать — это псионники, умирающие, как обычные люди, но никогда не возвращающиеся.

Лично он очень рад, что не доставит после смерти никакого беспокойства ни друзьям, ни коллегам.