Не грусти, Савельева! - Эмма Райц

пожал плечами. — На сегодня невозможно полностью отказаться от зарубежных материалов. Я пообщался со снабженцами, с инженерами, с несколькими знакомыми из строительства и бывшими коллегами. Идея Елисеева уйти от импорта на данный момент утопична.

Света вскинулась:

— Ты издеваешься?!

— Ни в коем случае. Последние два дня я потратил на убеждение Петра Сергеевича не кромсать твой отдел. Вместо этого вам под освободившуюся мощность передадут несколько смежных вопросов, — Матвей весело вскинул брови. — Так что прекращай грустить и обижаться. Твоё детище в безопасности.

Но Савельева его восторг не разделяла. Казалось, даже веснушки на её тонком носу подскакивали от негодования. Фадеев, ожидавший от неё хотя бы саркастичной усмешки, непонимающе свёл брови:

— Даже спасибо не скажешь?

— Да пошёл ты… — она с силой вырвалась и, схватив со стола клатч, метнулась к выходу.

— Блин, Све… — Матвей сделал несколько шагов следом за ней, но тут же попал в плен к Елисееву, внезапно возжелавшему произнести ещё один тост.

Света, схватив в гардеробе пальто, выбежала на улицу, о чём мгновенно пожалела и прямо на ходу пыталась неловко попасть в рукава. Метель беспощадно накидывала снег ей за воротник и дёргала за вьющиеся тёмно-медные локоны.

«Не материться до Нового года… Не материться!!!» — пошарив в сумочке в поисках дозы никотина, Савельева застонала от разочарования.

Уже в десяти метрах от входа в метро она обернулась и упёрлась взглядом в уютные тёплые огни кофейни. Последние сомнения были развеяны очередным порывом ветра. Света, кутаясь в пальто и поскальзываясь на шпильках, толкнула плечом стеклянную дверь и с облегчением вдохнула сладко-коричный тёплый воздух.

24

На счастье Матвея тост гендира был относительно коротким. Но даже пары минут промедления хватило, чтобы упустить Свету из виду. Извинившись, он накинул пиджак и широким шагом покинул банкетный зал. На выходе девушка-администратор подтвердила его опасения: обладательница броского изумрудного жакета вышла на улицу и направилась в сторону метро.

Фадеев, борясь с метелью и не особо веря в успех, бежал вдоль офисного центра и искал глазами огненную шевелюру.

«Савельева, сведёшь меня в могилу своими побегами…» — он остановился посреди открытого пространства, достал телефон и набрал её номер. Звонок предсказуемо сбросили. Матвей спустился в метро, то и дело извиняясь за задетые сумки, рюкзаки, плечи и руки, но Свету так и не нашёл.

«Вот же… дурочка. Моя невыносимая рыжая дурёха! — Фадеев ткнул кулаком в гранитную колонну и пошёл обратно, решив для приличия вернуться на корпоратив. — Или не моя… Ничья. Дарья сказала, что она в поиске. Интересно, давно ли?.. И почему снова ничья?»

Он миновал турникеты и снова оказался на улице. В задумчивости посмотрел по сторонам. Замер. Савельева сидела у окна кофейни, обняв ладонями большую голубую керамическую кружку.

«Попалась, лисичка…» — подняв воротник своего полупальто и не сводя глаз с беглянки, Матвей зашагал ко входу. Та заметила его в самый последний момент, когда деваться было уже некуда.

Фадеев рухнул на стул напротив Светы и, пока снежинки в его волосах превращались в маленькие капли, пристально разглядывал грустное девичье лицо.

— Я могу надеяться, что ты не сбежишь, пока я заказываю кофе?

Савельева молча вздохнула и отвернулась к окну, что, видимо, означало утвердительный ответ. Вернувшись за стол с кружкой американо, Матвей снова долго смотрел на Свету, пытаясь подобрать слова, которые почему-то стройными рядами покинули его разум.

— Я думал, ты будешь рада новостям.

— Конечно. Прожив неделю в аду, готова скакать от восторга.

— Свет…

— Матвей, это было грандиозно, — Савельева показала ему большой палец вверх: — Ты свалился мне на голову, как снег в июле, в первый же день вынес смертный приговор, изощрённо поиздевавшись, а потом что? Правильно, в лучших традициях психологического абьюза решил нацепить сияющие доспехи и сыграть в рыцаря справедливости? Шикарная месть, правда. Я оценила, — она украдкой смахнула предательские слёзы и шмыгнула носом. — Так или иначе в январе я уволюсь.

— Да почему?!

— Потому что! — Света снова часто заморгала, сжимая переносицу пальцами. — Я не могу. Не хочу. И не буду работать под твоим руководством.

— Всё не так, как ты себе нафантазировала, — Матвей вздохнул и опустил глаза на её бордовый маникюр. — У меня и в мыслях не было тебе мстить…

— Но потом что-то пошло не так, — Савельева отодвинула кружку и собралась встать. — Мне пора.

— Дослушай меня! Хоть раз! — Фадеев с запозданием понизил голос, но посетители кофейни уже повернули головы на громкую фразу.

— Ладно, — шикнула Света, ощутив неуместное чувство вины. — Только не ори!

— Я приехал осенью на собеседование в ваше агентство. И понятия не имел, что ты тут тоже работаешь, пока не увидел в коридоре, — Матвей снова посмотрел на ладони Савельевой, но сдержался. — Ты прошла мимо. О чём-то сильно задумалась. И я даже окликнул тебя, но, как обычно, бестолку.

Света раздражённо закатила глаза, хотя знала за собой такую дурную привычку: уйти в себя и не замечать ничего вокруг.

— И я… — поморщившись и сжав челюсти, Фадеев с трудом продолжил: — Не знаю. Вдруг решил, что эта работа нужна мне позарез. Зачем-то. Выложился на двести процентов на первом собеседовании. А уже на втором мне предложили должность. И только на собрании я понял, что влип. Представить не мог, что ты окажешься у меня в подчинении, а Елисеев моими руками решит перекроить вопрос об импорте.

Немного успокоившись, Света вскинула брови и напрягла скулы:

— Так себе сказка. Ты бы видел себя со стороны, Матвей! Говоря о том, что мой отдел агентству «больше не нужен», ты светился от превосходства!

— От злости, — кашлянул Фадеев. — На себя за дурацкий порыв работать тут. И на тебя. За то, что… — он перевёл взгляд со всё ещё идеально алых, несмотря на выпитую чашку кофе, губ на мятежные голубые глаза.

— За аборт, — закончила за него фразу Савельева.

— Нет. За то, что ты всё такая же. Заноза в моём мозгу, вызывающая непроходящее чувство вины.

Света открыла рот, но в последний момент осеклась.

— Какой вины?

— За случившееся.

— В том, что случилось, виновата я.

— Нет. Мы оба. Одинаково виноваты. И не спорь со мной. Я слишком много об этом думал.

Веснушки снова намокли. Света невидящим взглядом уставилась в окно.

— Я всё равно уволюсь. Это невыносимо.

— Ты не уволишься. Уйду я. Сам намудрил, самому и разгребать. В январе распределю на вас несколько важных функций. Помогу тебе разобраться и оставлю Елисееву рекомендательное письмо. Я знаю, что ты хотела это место. Оно будет твоим.

Савельева горько рассмеялась, чуть