Кольцо нибелунгов - Торстен Деви

— Что ж, наверное, и о нас рассказывают странные вещи, тебе не кажется?

Зигфрид отставил пустую миску.

— Нет, я не это имел в виду. Я слышал, что Бургундия закрыла границы и практически прекратила торговлю. Говорят, будто в лесах вокруг Вормса происходит что-то необычное.

Регин плюнул на землю.

— Вот что бывает, если связываешься с богом этих христиан!

Зигфрид перегнулся через стол, словно боялся, что их могут подслушивать.

— Бенно говорил, что солдаты рассказывали ему о чудовищах, осаждающих Вормс.

— Неужели ты в это веришь? — Регин резко вскинул голову: он надеялся, что воспитал Зигфрида более разумным мальчиком.

— Нет, конечно нет, — с подчеркнутой небрежностью произнес юноша. — Чудовищ ведь не бывает. — Однако ему удалось удержать себя в руках всего три секунды. — А с другой стороны, — продолжил Зигфрид после паузы, — может, какое-то чудовище и сбежало из Утгарда. Или много чудовищ. А если это испытание, ниспосланное Одином?

Регин понимал, что для Зигфрида важно не то, что какое-то чудовище сжирает прекрасных дев перед воротами Вормса. Главным для юноши была возможность, шанс наконец-то совершить подвиг. Кузнец решил не разочаровывать Зигфрида. Мечты о подвиге ускорят его путь в Бургундию быстрее, чем желание распродать выкованные товары.

— Ну что ж, если так, то тебе нечего жаловаться на нехватку приключений.

Зигфрид победоносно рассмеялся.

— Тогда мне потребуется меч!

— Я думаю, что придворный кузнец Бургундии с удовольствием поможет тебе, — ответил Регин.

На этом они закончили свой спор.

Изенштайн представлял собой крепость, которой не было равных в мире. Расположенный на южной стороне Исландии, во фьорде, он находился между каменистым берегом и кратером вулкана, который в ненастье был сокрыт серыми тучами. Бурное море не позволяло кораблю подойти слишком близко.

Предки Хакана выбили плато прямо в вулканической породе, из которой и состоял остров. Люди раздробили образовавшиеся камни и сделали из них внешние стены крепости. Из-за этих стен, черных, пористых и холодных, с зубцами, направленными вперед, создавалось впечатление, будто крепость готова наброситься на любого непрошеного гостя. Крепость была вулканом, а вулкан — крепостью. Здесь, наверху, в расщелинах между камнями, непрерывно дул пронизывающий ветер. Его завывающая музыка никогда не утихала, и все певцы, исполнявшие при дворе баллады, невольно подражали ей. В отличие от крепостей на материке, в Исландии не нужны были замковые рвы и подвесные мосты.

К воротам вела широкая извилистая тропа, высеченная в вулканической породе так, что получилось бесконечное количество ступеней. Для того чтобы открыть огромные ворота из бука, нужны были усилия шестерых мужчин.

Зима в Исландии продолжалась десять месяцев, и местные жители несли на себе отпечаток безбрежного холода и тьмы. Они были упрямы, молчаливы и обладали волей, которую ничто не могло сломить.

Брюнгильда стояла на выступе с правой стороны от крепостных ворот. Здесь дул ледяной ветер, в котором кружили снежинки. За последние три года дочь короля превратилась в красивую молодую женщину. Она пристально смотрела на узкий фьорд, выходивший к океану, словно надеялась заставить корабль, который так ждала, приплыть скорее. На ее лице не отражалось ни капли отчаяния, разрывающего ее сердце на части.

Дверь одной из башен, которая вела в жилые помещения, открылась, и на выступе появился Эолинд. Он закутался в меховую шубу, полностью скрывавшую его худощавое тело. Некоторое время он стоял рядом с Брюнгильдой и тоже смотрел на фьорд. Казалось, ему хотелось увидеть то, что видела там принцесса. Но он ничего не разглядел.

— Ну и как он? — наконец спросила Брюнгильда.

Ей было трудно перекрикивать ветер.

— Он воин, и он знает, что это его последняя битва, — ответил Эолинд. — Но он будет бороться до тех пор, пока сама смерть не примет его с должным почтением.

— Он — дурак! — с горечью воскликнула Брюнгильда. — Нет никакого позора в том, чтобы перейти в другую жизнь. Я прекрасно понимаю, как ему больно.

Хакан вот уже три месяца лежал при смерти. Придворные врачеватели с самого начала предвещали ему быструю смерть, но он противился ей, как упрямая лошадь.

— Он заботится о королевстве, — мягко возразил Эолинд.

Брюнгильда резко повернулась к советнику, который служил ее роду уже больше сорока лет.

— А королевство заботится о нем. Но Исландия не погибнет только из-за того, что ее король наконец-то встретит смерть. Неужели у моего отца так мало доверия ко мне, к моим способностям управлять страной?

Эолинд покачал головой.

— Вы будете великолепной королевой, и он это знает. Но если вы взойдете на трон Исландии, каждый король, который захочет жениться на вас, будет бросать на Исландию жадные взоры.

Брюнгильда знала, что ее советник говорит правду. Мечтая о сильном и волевом супруге, она понимала, что, если тот будет королем, Исландия перейдет в его владения.

— Я окажу честь трону Исландии, — проворчала она. — Но выйду замуж лишь за того, кто меня достоин.

Эолинд вздохнул.

— Именно этого я вам и желаю. И все же… скольким женихам вы откажете, прежде чем найдется тот, кто не примет поражения? Человек, который решит взять то, что ему не принадлежит?

Брюнгильда опустила сжатые кулаки на выступ.

— Мне придется сломить решительность и храбрость женихов, не задев их чести. Я дам им шанс, но победить недостойному не удастся. Их будут ждать… испытания.

И снова Эолинд вздрогнул, видя силу и решимость Брюнгильды, столь поразительную в ее возрасте.

— Мы могли бы нанять лошадь в деревне, — проворчал Зигфрид, наверное, уже в сотый раз в течение этого путешествия.

Регин с беспечным видом шел рядом с повозкой, в которой были сложены инструменты и выкованные ими изделия, а его молодой помощник, словно бык, тащил эту повозку по грязной дороге.

— А зачем? — весело спросил кузнец. — Тогда бы мне пришлось заботиться еще об одном желудке, а твоя сила ничего не стоит.

Регин умолчал о том, что сила Зигфрида была поразительна и иногда ему приходится напрягаться, чтобы поспевать за повозкой. Каждый вечер он удивлялся, откуда у Зигфрида берутся силы, чтобы поужинать.

— Если бы у нас была лошадь, то мы оба могли бы ехать на повозке, — упрямо продолжал юноша.

Они ехали в Вормс уже больше двух недель. При этом они на пару дней остановились в Кобленце, так как на тамошнем рынке можно было продать кое-какие инструменты. В городе, обнесенном толстой стеной, было спокойно, а на постоялом дворе их ждала вкусная еда и мягкая кровать. Регину действительно удалось продать несколько кос, серпов, топоров и мотыг. При этом они выслушали много историй, о которых ранее упоминал Зигфрид.