Амальгама власти, или Откровения анти-Мессинга - Арина Веста

– Илга Ингибарова и группа дрессированных хищников! – пропел шталмейстер, похожий на стрижа в своем черном фраке. Его пышное жабо казалось морской пеной, то белоснежной, то ярко-фиолетовой.

Илга, таково было цирковое имя Тамиры Ингибаровой.

Из осветительской ложи пролился тонкий серебристый луч и заметался во мраке, выискивая цель, зажигая миллионы сияющих пылинок, и через мгновение прожектор поймал и высветил таинственный кокон под самым куполом. Дрогнули и раскрылись широкие лепестки и превратились в крылья, обвивающие хрупкое девичье тело. Девушка-лебедь в сверкающем оперении взлетела еще выше в синий, мерцающий звездами зенит, и Барнаулов ощутил легкий ветер, родившийся от ее полета.

Раскинув крылья, девушка-птица медленно спускалась с высоты: может быть, несла людям спасительную весть или наивно хотела спасти мир своей беззащитной прелестью, – но с первого взгляда Барнаулову было ясно, что цирковая Царевна Лебедь вовсе не была чеченкой и даже больше того, она не принадлежала ни к одному кавказскому племени! Что-то древнее и вечное сквозило в ее юном славянском лице, точно он всматривался в родниковые воды, с которых начинается великая северная река. Илга была безупречно сложена, но, по всей видимости, не имела акробатической подготовки, и было ей не больше семнадцати.

Из темноты широкими прыжками выскочили четыре волка необычного светло-палевого окраса. Сделав круг по арене, они уселись на тумбы, по-собачьи вывалив розовые языки. Не спеша вышел матерый, грузный волчище с седыми оплечьями. Последней выбежала крупная волчица-альбинос, по ее выгнутой спине и тяжело опущенной морде Барнаулов догадался, что это настоящий ветеран арены. Старушка с достоинством заняла свой табурет.

Из темного провала под трибунами выпрыгнула белая лошадь и сделала круг цирковым галопом. Резко оттолкнув лонжу, девушка соскочила на специальное широкое седло и, поймав равновесие, послала публике воздушный поцелуй. Великолепное зрелище потонуло в потоках света, обрушившегося на арену. Ослепшая лошадь встала на дыбы и прошлась свечкой. Девушка опередила ее бросок и успела прильнуть к седлу, но яростное ржание и занесенные копыта взбесили матерого, он соскочил с табурета и метнулся под лошадиное брюхо. Резко скакнув на передние ноги, лошадь броском крупа сбросила легкое тело. Илга еще попробовала удержаться за повод и несколько метров волочилась за лошадью, не выпуская уздечки. Шумно храпя и разбрасывая пену, лошадь оборвала повод и унеслась за кулисы.

Стая поняла внезапную атаку вожака как приказ. Волчицы спрыгнули с табуретов и заметались по арене. Старая волчица опрокинула молодую, поджарую и беззвучно впилась в ее живот. Взбешенные волки вцепились сзади в ее гачи и хвост, и стая закрутилась по арене воющим и рыкающим клубком. На несколько секунд в зале погас свет, и в багровых лучах запасного освещения звери предстали выходцами из преисподней, с вздувшимися мышцами, косматой вздыбленной шерстью и непомерно длинными оскаленными пастями; в зале зашумели и завопили зрители и, хлопая креслами, побежали с передних рядов. Во тьме громко заплакали дети, точно в эту минуту на арену пролилось злое волшебство.

Волчий бунт длился не больше минуты, но вырвавшаяся на свободу ярость взяла свое. Илга попробовала остановить зверей резким окриком и щелчком бича, но вожак прыгнул на нее, подмял и опрокинул навзничь. В пасти зверя мелькнула узкая, обреченная белизна ее запястья, и волчья слюна запенилась кровью.

Парни в униформах наконец-то подтащили трубу брандспойта, жерло рычало и плевалось, и напора воды явно не хватало, но всплеск волчьей ярости уже миновал. Скаля зубы и огрызаясь, волки опрометью бросились к проволочному тоннелю. Девушке помогли подняться.

На арену с воплями выскочили клоуны и закружили по арене колесом, точнее, пестрым вихрем из шутовских париков и черных бутафорских ботинок.

Воспользовавшись суматохой, Барнаулов прошел за кулисы и, припомнив военный опыт, помог наскоро перевязать кровоточащую руку Илги.

– «Скорая»! Алло, «Скорая»? – вызванивал администратор.

– Вы можете идти? – спросил Барнаулов у Илги.

Девушка кивнула, попробовала встать, но сейчас же застонала, растирая щиколотку.

Без лишних вопросов Барнаулов подхватил ее на руки и понес к выходу, чувствуя под ладонью колючие чешуйки ее циркового платья, точно в его ладонях оказалась серебристая рыбка из таежной реки. Кто-то набросил на нее шубку поверх костюма, кто-то помог распахнуть дверь машины.

Барнаулов бережно усадил ее на заднее сиденье и погнал в приемное отделение Склифа. Сдав Илгу на руки дежурной смене, он вышел в заснеженный больничный скверик и остановился, оглушенный пуховой деревенской тишиной посреди огромного города.

Метель улеглась, в темных дымных тучах открылась сверкающая звездами полынья. «Мы любим только то, чему названья нет…» – прошептал Барнаулов. Этот пречистый звездный свет наполняет мир, он светится в зрачках Илги и лучится сквозь ее юное, не ведающее порока тело. Подняв подбородок, он читал ломаные руны созвездий, точно в эту минуту с неба сходило что-то грозное и светлое, полное обещаний и неумолимое, как Судьба.

Минут через сорок Илга, прихрамывая, вышла из приемного покоя. Она все еще была в атласных туфельках, правое запястье было туго перебинтовано, и черная блестящая шубка по-прежнему укрывала ее плечи.

– Не замерзли ждать? – вымученно улыбнулась она, увидев Барнаулова. – Вот, сказали, что до свадьбы заживет… – Она показала забинтованную руку. – Действительно, ничего серьезного.

– Теперь не отпущу вас! – решительно заявил Барнаулов, подхватывая ее под здоровый локоть. – Простите, я не представился: Сергей Барнаулов, журнал «Москва златоглавая», собирался пообщаться с вами после представления.

– Так вот откуда ваша любезность, – невесело усмехнулась девушка. – Ну что же, везите. Я живу на Фрунзенской набережной, рядом с Андреевским мостом.

Она назвала старинный район на левом берегу Москвы-реки, как раз напротив Воробьевых гор…

– Скажите, что все-таки произошло сегодня вечером? – через несколько светофоров спросил Барнаулов. – Случайность или неграмотная работа осветителей?

– Моя ошибка, – тихо призналась Илга. – Я не проводила репетиции при полном свете: думала, что все уже отработано, – и только теперь поняла, что у Джохара лошадь бежала против часовой стрелки и свет не бил ей в глаза. Я развернула круг по солнцу, и вот результат. Звери не виноваты, они лишь отреагировали на человеческую глупость. Вы думаете, лошадь испугали намеренно?

– Такое вполне возможно. К примеру, чтобы взбесить лошадь, достаточно кинуть в стойло клочок ветоши с кровью волчицы. Насколько мне известно, у диких волков в марте гон.

– Верно, – согласилась Илга. – Откуда вы все это знаете?

– Я же потомственный таежник, у нас это зовется цыганской наукой. Скажите, у вас в цирке есть враги?

Илга отрицательно покачала головой.

– Тем не менее на вашем месте я бы потребовал расследовать этот случай.