Моя принцесса - Лора Брантуэйт

Сумерки в комнате только-только начали сгущаться. Знакомая обстановка, ставшая чуть таинственной в сиреневом свете вечернего воздуха. Мягкая бархатистая обивка кресла, ненавязчиво щекочущая шею и руки. Расширенными глазами Кристин оглядела свою комнату, несмятую постель. Сон… просто сон. Она закрыла лицо ладонями. Всхлип. Лицо горело, сердце готово было выскочить из груди. По нежным Щекам, по тонким пальцам сбежала горячая слезинка. Другая, еще одна… Кристин и сама не знала, отчего расплакалась: от стыда ли, от острого неутолимого желания, никогда прежде не испытанного? Боже, что он со мной делает?!

Еще раз всхлипнула, торопливо растерла слезы по щекам, резко встала. Сейчас я приму горячий-горячий душ и успокоюсь. И все снова встанет на свои места, заверила себя Кристин. И опять покраснела — перед мысленным взором мелькнули картинки из пережитого сна.

Вода была почти обжигающей. Воздух в ванной комнате, отделанной в глубоких зеленоватых тонах, быстро наполнился клубами пара. Чтобы привести себя в чувство, Кристин выбрала и самое жесткое полотенце. Энергично растерлась. Вот, уже лучше. Сейчас ляжешь спать, и это наваждение уйдет. Останется в прожитом дне.

Но мысль о том, чтобы, растянувшись под шелковой простыней, вновь закрыть глаза и позволить снам унести себя туда, где, возможно, ждет Джейк, его руки, губы, загорелое мускулистое тело, — нет, эта мысль была невозможной, невыносимой, пугающей. Кристин закусила губу. Выйдя из ванной, она поежилась, взглянув на кровать. И, будто спящее, но опасное животное, обошла ее. Открыла окно. Свежий вечерний ветерок проскользнул в комнату, омыл разгоряченное лицо. Кристин закрыла глаза и глубоко вздохнула. Рука сама нашарила на прикроватной тумбочке телефонную трубку. Номер Эйдриана Ломана Кристин могла набрать даже в полной темноте, на ощупь.

Долгие гудки. Пять. Шесть. Трубку сняли.

— Эйдриан Ломан, слушаю вас, — ответили бодро на другом конце провода.

Не спит. Опять работает так поздно. Кристин грустно улыбнулась. И сдержала вздох облегчения. Бархатистых звуков голоса Эйдриана было достаточно, чтобы в душе вновь восстановилось равновесие. Надолго ли в этот раз?

— Эд, здравствуй.

— Привет, Принцесса. — Даже не видя лица Эйдриана, можно было догадаться, что он улыбается сейчас. — Как твои дела?

— Хорошо. — Кристин почти не слукавила: в данный момент у нее действительно все было чудесно, да и разве может быть что-то, с чем она не справится вместе с Эйдрианом?

— Я рад.

— А ты что, днем выспался, да? Слышу стук клавиатуры.

— Ты все правильно поняла, милая. Привожу в порядок австралийские материалы. С нежностью и любовью рассматриваю фотографии этих зловредных кенгуру…

— Передавай привет своим зверушкам, — рассмеялась Кристин.

— Всенепременно, моя Принцесса. Ты ложишься спать?

— Да, был тяжелый день. — Кристин не смогла сдержать вздоха.

Беззаботность моментально улетучилась из голоса Эйдриана.

— Что произошло? — Это прозвучало как: «Отчего я не сумел тебя защитить, сокровище мое?».

— Да не волнуйся, все и вправду в порядке. Только наша первая прогулка на яхте слегка затянулась. И… мы попали в полосу грозы. Я немного испугалась. И пожалела, что тебя не было рядом.

Кристин вдруг почувствовала, что ни за что на свете не сможет рассказать Эйдриану о своей тревоге, о том, что не дает ей покою и отчего страшно даже заснуть. Это ощущение закрытости переживания от самого близкого друга посетило ее впервые в жизни.

— С тобой правда все в порядке? Ты не ранена? Не простудилась? — Эйдриан порой и сам не понимал, что его забота переходит все возможные пределы.

— Нет, мамочка, со мной ничего не случилось, — сыронизировала Кристин. Иногда ей вправду казалось, что Эйдриан стремится заменить ей ушедшую мать, если не обоих родителей. — А вот Джулия в очередной раз выкинула не очень удачный фокус…

Разговор в том же духе продолжался еще минут пятнадцать. И еще минуты три Кристин и Эйдриан желали друг другу спокойной ночи, приятных снов и прочих благ…

Кристин положила трубку, и тотчас сердце снова начало наполняться неясной тяжелой тревогой. Девушку клонило в сон, но ложиться в постель не хотелось. А вдруг опять он будет со мной?.. Над кронами больших парковых деревьев медленно всходила полная луна, сияющая волшебным тепловатым светом на еще не совсем потемневшем сиреневом небе.

Джейк сидел на палубе и смотрел на восходящую луну, задумчиво покусывая фильтр незажженной сигареты. Он думал о девушке, светлой, непередаваемо красивой и недосягаемой, как сама королева ночного неба. От неясных мыслей, воспоминаний о ее тихих словах, робких и наивных взглядах, мягких жестах в душе поднимался почти что детский восторг, странно смешанный с злобой и досадой.

Я бы отдал весь мир, лишь бы она была моей. Но такого не будет ни-ког-да. И почему, черт возьми, я от этого чувствую себя несчастным?!

— Кристин, дорогая, ты еще не спишь? — Вивьен имела дурную привычку входить в любую комнату в своем доме, не дожидаясь приглашения.

«Дорогая Кристин» в этот момент как раз отсчитывала двести двадцатый шаг на своем замысловатом замкнутом пути от одного предмета мебели к другому. Ритмичная ходьба всегда позволяла выкинуть из головы ненужные мысли. Помогла, пожалуй, и сегодня: мыслей больше не было, остались лишь смутные ощущения. Но как избавиться от них, Кристин не представляла.

— Тебе следует отдохнуть. Если будешь поздно ложиться, испортишь цвет лица. — Говоря это, Вивьен усаживалась в кресло, расправляла складки пеньюара… В общем, совершенно не заботилась о том, что ее слова немного не стыкуются с манерами человека, явно пришедшего побеседовать.

Эти поздние посиделки стали чем-то вроде традиции — с тех самых пор, как Вивьен Лиссе сменила фамилию и вошла в дом Макферсонов на правах хозяйки. Причем традиции тягостной, так как отношения мачехи и падчерицы никогда не были исполнены откровенности. Однако Вивьен гордилась тем, что не забывает уделить внимание «дорогой малышке и ее тонкому внутреннему миру». А сама Кристин понимала, что лучше потерпеть несколько минут в день, чем давать повод для «страшной обиды».

— Бедняжка, ты, наверное, очень устала за сегодняшний день. Я видела, что ты задремала в кресле, и не стала тебя будить.

Кристин почувствовала, что краска неумолимо приливает к щекам, ушам, расползается по шее, но ничего не смогла с этим поделать. Эта реакция, естественно, не укрылась от цепкого взгляда миссис Макферсон, но она ничем не выдала своего удивления. По крайней мере, Кристин не заметила моментально взлетевшей и вновь опустившейся брови.

— Брайан рассказал о ваших неприятностях на яхте. Надеюсь, твое отношение к подарку отца не изменилось.

— Ну что ты, вовсе нет, — поспешно ответила Кристин.

Эта торопливая реплика, выдающая какую-то внутреннюю напряженность, насторожила Вивьен.