Джуна. Тайна великой целительницы - Лев Колодный

Цитирую протокол «Краткого отчета». Время начала опыта показывает: его начали, когда институт опустел, прием больных и работа сотрудников окончились. Все, кто собрался в тот вечер в лаборатории, с нетерпением ждали результата. Был получен он быстро, не прошло и пятнадцати минут…

Джуну подвели к японскому термовизору. Как определено в отчете, он имел «чувствительность в инфракрасном диапазоне 1-15 микрон с максимумом около 9 микрон». Термовизор работал в паре с видеомагнитофоном, поэтому полученную информацию можно было обрабатывать на электронно-вычислительной машине. Цель поставили простую – зарегистрировать тепловые инфракрасные поля, тепловое излучение Джуны, если оно действительно существует, и его воздействие на тепловое поле пациента.

Больной, обозначенный как «3-ов, 60 лет», поднес правую руку к термовизору, после чего была сделана термограмма – условная фотография руки в инфракрасных лучах. На первом снимке правая кисть не видна, потому что у нее температура была такая же, как у окружающей среды, а не 36,6 градуса, как у здоровых людей. Дело в том, что «3-ов, 60 лет» перенес ранение, и кисть ему не повиновалась, будучи поражена. Поэтому и температура ее – такая же, как «окружающей среды», намного ниже нормы.

Ну, а после того, как снимок сделали, выступила Джуна. Правой рукой она, по выражению наблюдателей, «проводила пассы вокруг руки пациента». Он через несколько минут стал ощущать нечто необыкновенное: сначала появилась тяжесть кисти, потом эта тяжесть перешла на всю руку, отчего стало даже больно.

«Пальцы кисти испытуемого не могли сжаться в кулак из-за появления ощущений отталкивания, как у однополюсных магнитов». Не прошло и десяти минут, как неприятные ощущения прошли, но осталась теплота, которая нарастала. После окончания сеанса теплота прошла. Во время опыта с интервалом в 15 минут сделали несколько снимков-термограмм.

На них заметно, как под влиянием Джуны нарастает температура и становится видна сама до этого невидимая кисть. Сначала наполняются кровью мелкие сосуды, потом и крупные. Несмотря на рубцы, площадь невидимой холодной зоны уменьшалась. К руке возвращалась кровь, возвращалась жизнь. Кисть нагрелась за 45 минут на 3 градуса! В то же время рука Джуны остыла! Хотя, казалось бы, должно было бы случиться обратное – от работы, интенсивных движений, как от зарядки, эта рука должна была бы нагреться…

Затем Джуне дали другого больного, 54 лет, с пораженными ногами. Диагноз – эндартериит. И с ним произошло нечто подобное.

Сухой отчет не может, конечно, передать атмосферу, которая царила в лаборатории. Собрались у экрана не только энтузиасты, но и те, кто жаждал разоблачения, пришел посмотреть, как развенчают Джуну. А вместо провала – такой неожиданный поворот. Кто-то даже воскликнул: «Эврика!», когда на экране термовизора начали меняться цвета: самый холодный синий цвет превращался в зеленый, зеленый становился красным, менялись и оттенки цветов. Оказался среди собравшихся сотрудник, владевший методом аутогенной тренировки. Воздействовала Джуна на него с таким же успехом, хотя последний мысленно сопротивлялся, «охлаждал» сам себя.

Заканчивается, однако, отчет грустно: «К большому сожалению, по целому ряду причин описанные выше исследования прерваны, поэтому делать какие-либо выводы преждевременно. Нужны скрупулезные многочисленные исследования на современной прецизионной автоматизированной аппаратуре».

Что за причины помешали проведению опыта? Может быть, Джуна закапризничала, не захотела больше встречаться с энтузиастами, поставила какие-то особые условия, потребовала вознаграждений, публикаций?

В лаборатории Института радиоэлектроники АН СССР впервые исследовались «физические поля биологических объектов»

Надев лучшее платье, украшения, она словно на праздник поехала на следующий день, как говорила, к «моим ученым». Никто ее больше не встречал. «Все уехали на субботник», – доложил вахтер. Институт опустел.

Это случилось в том самом институте, основатели которого сами переживали непризнание. Им говорили: методы иглоукалывания научно не обоснованы, не изучены, воздействие иглами – результат внушения. Говорили примерно то же, что Джуне. Кому как не этому институту помочь в трудную минуту, установить истину, сделать открытие, изучить, как влияет тепло Джуны на точки иглоукалывания? Но ничего не произошло. Встреченный мною спустя год директор института профессор Рубен Дуринян вспоминал, как министр здравоохранения Петровский ставил ему палки в колеса, когда тот ратовал за иглотерапию. Спрашиваю директора о Джуне

– Да, была у нас раз, на второй раз не захотела приехать, да и ничего вообще не показала.

– Как же отчет об успешном опыте в институте?

– Я такой отчет не подписывал.

Ни подписи директора, ни подписи заместителя директора нет. Нет вообще никакой подписи. Может быть, и опыта не проводили, а кто-то сочинил вымышленный отчет, сфабриковал снимки?

Я обратился за разъяснениями напрямую к упомянутому в отчете «3-ову, 60 лет», который оказался заместителем директора института, известным специалистом в области иглоукалывания.

– Да, была у нас, но ничего не показала. Говорят, после этого попала в больницу…

– А как же фотография руки «3-ова, 60 лет»?

– Да, это я. В финскую кампанию получил ранение. Температуру руки она тогда изменила. Улучшилось кровоснабжение…

И, не дожидаясь дальнейших моих вопросов, дает такую трактовку факта:

– Пришла Джуна в нейлоновых кофтах, нейлоновом платье, вся в нейлоне. Я тогда почувствовал электростатическое воздействие, мы все попали словно в электро-статическую камеру. Народу набралось много.

Не знаю, как «3-ову, 60 лет», а мне стало не по себе. Даже редкий шанс – вернуть спустя сорок лет жизнь собственной раненой руке – и тот человек упустил. Насколько нужно быть предубежденным, страшиться истины, администрации, чтобы черное называть белым, выдумывать про электростатические заряды и нейлоновые одеяния, которые Джуна, к слову сказать, никогда не носит.

Предлагал я директору Института рефлексотерапии провести эксперименты с Джуной и дать квалифицированное заключение: нет так нет. Но если да – так да.

– Ни в коем случае, – решительно ответил директор Института рефлексотерапии.

– Не дадим мы отрицательного отзыва. Не дадим и положительного: все должно быть материалистически обоснованно. Нужно найти силу, отвечающую за ее воздействие. Коли нет такой силы – ничего, значит, и нет. Пока медицина не разберется в явлении – его нельзя использовать на людях.

– Но ведь чтобы разобраться – нужно испытывать?

– Пусть сначала этим займутся физики. Найдут, вот тогда мы начнем вслед за ними.

* * *

Но физики пока не вступали в игру. Вели ее медики, и не всегда в пользу Джуны. В том же сентябре 1980 года Джуна, сев в машину, мчалась на окраину Москвы в другой институт – неврологии АМН СССР.