Судьбы прикосновенье - Ирен Беллоу

Он откинул с груди Рассела простыню и, расстегнув пижаму, стал внимательно разглядывать кожу на груди, затем, велев поднять руки, осмотрел кожу под мышками. Не ограничившись этим, он стал пять Расселу живот, щупать печень и, попросив перевернуться, легонько постучал пониже поясницы, проверяя состояние почек.

— Так-так… — тихонько приговаривал он, а затем, приподняв, но не откидывая, простыню с нижней части тела больного, продолжил осмотр.

— Как давно вы были ранены в бедро, мистер Брайан? — спросил он.

Глаза Рассела и врача встретились.

— Пять месяцев назад.

— Рана хорошо зарубцевалась. Военные действия? Или охрана правопорядка?

Хотя эти вопросы были заданы как бы между прочим, взгляд доктора был серьезен.

Рассел знал, что Бетти ловит каждое слово и поэтому ответил как можно тише:

— Государственная служба. Но теперь я в отставке, доктор. Я стал простым фермером в штате Коннектикут.

— У вас отличная физическая подготовка, — почти с завистью сказал доктор Шнейдер, опуская простыню, и смущенно добавил: — А я вот корплю над учебниками. Моя подружка говорит, что у меня не мускулы, а желе.

Все это он сказал очень тихо и доверительно, чтобы не слышала Бетти.

Взяв Рассела за подбородок, врач повернул его голову влево и вправо, осмотрел кожу за ушами и на голове. Закончив осмотр, он вынул градусник, посмотрел на него, снова хмыкнул и сделал запись в карте.

— Бесспорно, это ветряная оспа в своем типичном проявлении, — сказал доктор Шнейдер почти радостно. — Все симптомы налицо — высокая температура, чувство усталости, головная боль. На отдельных участках кожи имеются высыпания пока в виде красных пятен, но есть уже пузырьки. Судя по тому, как вам худо, болезнь в самом разгаре. Хорошо, что миссис Гринуэй с вами. Вам потребуется уход.

Первым побуждением было вскочить и дать молодому нахалу хорошую взбучку, но Рассел сдержал себя и почти спокойно заявил, что болел ветрянкой, когда ему было пять лет.

— Я хорошо помню это. У меня распухла шея, и я был похож на раздувшегося от важности поросенка.

— Понятно, — весело воскликнул доктор Шнейдер.

— Что — понятно? — испуганно спросил Рассел.

Раз доктор принимает такой веселый вид, значит, дела больного плохи.

— Судя по описанным вами симптомам, у вас была не ветрянка, — снисходительно и беззаботно произнес врач. — В ваши пять лет вы болели свинкой.

— Говорю вам, у меня не может быть ветрянки, — упорствовал Рассел, сам не зная почему. — Я не желаю это слышать. Кстати, при чем здесь миссис Гринуэй?

— Вы заразились от Кендала, — быстро пояснила Бетти. Вид у нее был по-прежнему смущенный и виноватый. — В тот вечер он уже был болен.

— Нет у меня никакой ветрянки, и Кендала нечего в этом винить.

Рассел отказывался верить в эту нелепость. Заболеть детской болезнью! Повернувшись к доктору Шнейдеру, он холодно заметил:

— В заботах миссис Гринуэй я не нуждаюсь, позабочусь о себе сам. А теперь прошу показать меня опытному врачу. Кажется, вы практикант, не так ли?

— Ай-ай, — сокрушенно покачал головой молодой врач, ничуть не обиженный грубостью Рассела. — Миссис Гринуэй не преувеличивала, характеризуя вас как весьма несговорчивого человека, не терпящего, если что-то не по-вашему.

— Ерунда, — процедил сквозь зубы Рассел и, забыв, что всякое напряжение глаз усиливает головную боль, гневно уставился на Бетти.

Доктор Шнейдер неодобрительно хмыкнул и уже менее дружелюбным тоном ответил:

— Хорошо. Постараюсь найти вам врача поопытней, чем я, чтобы он подтвердил диагноз, раз моего мнения вам недостаточно. Пока я буду его искать, советую подумать о том, что я вам сейчас скажу. Миссис Гринуэй предложила оплатить больничный счет и взять на себя дальнейшую заботу о вас, а вы в этом нуждаетесь. Предложение, с моей точки зрения, вполне разумное и благородное. — Повернувшись к Бетти и окинув ее еще раз взглядом, в котором сквозила явная симпатия, врач добавил, адресуясь к Расселу: — На вашем месте я бы немедленно согласился.

— Она этого не сделает! — вышел из себя Рассел.

Доктор лишь печально вздохнул.

— Пойду поищу еще кого-нибудь из врачей, а вам советую быть более благоразумным. Я представляю себе ваше состояние, а дальше будет еще хуже. Болезнь берет свое. — Сказав это, он покинул бокс.

Да, ему было плохо. Кожа на голове и шее горела, словно обожженная, болела голова, и безмерная усталость делала его равнодушным ко всему. Хотелось только спать. Поскорей бы ушла Бетти.

— Послушайте, — наконец промолвил он. — Я не хочу вас обидеть, но я сам о себе позабочусь. Я всегда это делал и привык к одиночеству.

Бетти скрестила руки на груди. В глазах ее был решимость.

— Весьма похвально, но скажите: куда вы намерены отсюда направиться?

— Разумеется, в отель. — Рассел устало потер лоб.

— Вы в состоянии сами оплатить счет в отеле?

— Я… О черт! — Он совсем забыл, что у него украли бумажник.

— Предположим, вы туда доберетесь. Но не думаю, что вам захотят сдать номер, когда увидят ваше состояние. Лицо в непонятных красных пятнах. Человек еле держится на ногах, ни багажа, ни удостоверяющих личность документов при себе нет. А главное — ни цента в кармане. Добавим к этому, что по меньшей мере еще неделю вы представляете опасность для окружающих. Сомневаюсь, что в отеле вас примут с распростертыми объятиями.

Были бы у него силы, он бы придушил ее.

— Вы все сказали?

— Что за странное упрямство? Никто не собирается покушаться на вашу независимость. Я уважаю ваши чувства, но нельзя все доводить до абсурда. К тому же я уже потратила на вас добрую половину субботы. Да разве только я? Моя соседка Пегги, доставившая меня сюда на своем автомобиле, до сих пор ждет во дворе больницы. Мой «феррари» на профилактике. Так что, как видите, от вашего упрямства страдаете не только вы, но и другие.

— Послушайте, леди! — резко воскликнул он и сел. — Я вас не звал. Я уже просил вас уйти… Почему вы не уходите?..

Но стены вдруг заходили ходуном вокруг него. Ему стало так же плохо, как в аэропорту.

— Хорошо, сдаюсь, — согласилась Бетти, поднимая вверх руки, и сняла со спинки стула синий замшевый жакет. — Что ж, отлично.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Рассел с подозрением, когда его голова снова лежала на подушке.

— Вы просили, чтобы я ушла, вот я и ухожу.

— Отлично, — сам того не замечая, повторил Рассел.

Как это так? — тут же в смятении подумал он. В голове все перепуталось. Как же так?

— До свидания, Брайан. — И, прежде чем он успел сообразить, что ответить, она, раздвинув матерчатый занавес бокса, уже исчезла.